Об "Общих требованиях к традиционной чеченской свадьбе"
Моя лента на фейсбуке пестрит комментариями о правилах проведения чеченской свадьбы, разработанных мэрией Чечни. Правила были разработаны мэрией в конце сентября 2015 года в срочном порядке после публичных рекомендаций (читай – приказов) главы Чечни Рамазана Кадырова носить традиционные свадебные платья, избегать декольте и продавать в свадебных салонах скромные и сдержанные подвенечные платья.
Большая часть моих фб-друзей иронизирует, называя этот текст «документом века», прямо отсылая к знаменитой «свадьбе века» Луизы Гойлабиевой и Нажуда Гучигова.
Однако глава Чечни не является первым чиновником, который волевым решением ( в данном случае - через департамент культуры мэрии) регламентирует традицию. Еще в период имперского освоения Северного Кавказа, в 1880-е и 1890 е гг. региональные кавказские начальники нередко собирали совещания старейшин и местных мулл для регламентации того или иного обычая. Правда, тогда в фокус их внимания попадали, как правило, кровная месть, умыкание невест, уплата калыма и конокрадство. В результате таких совещаний обычай и обряд, конечно, не прекращали существование, но серьезно трансформировались. Задумка заключалась в том, чтобы, например, определялись фиксированные суммы калыма, а за конокрадство человек оказался бы положении социального изгоя.
При большевиках история имела продолжение. В 1920-е гг. традиционный обряд стал восприниматься как набор отдельных элементов, которые, как конструктор, можно переставлять и изменять. Какие-то элементы обряда могли отменяться волевым решением сверху, а какие-то, наоборот, по замыслу строителей новой жизни, не представляли идеологической угрозы и приветствовались.
Денежные сборы на свадьбах, институты традиционной взаимопомощи, шариатские сборы ( закят и саадака) - все это экономически поддерживало традиционные для социума группы влияния - общинных лидеров и служителей культа, поэтому запрещалось.
Уже в первых советских постановлениях калым объявлялся «вредным пережитком прошлого», с которым, как и с похищением невест, кровной местью, почитанием стариков, велась идеологическая борьба. В 1929 году в УК РСФСР появляется уголовное наказание за калым и умыкание. В 1920-е за уплату калыма и его получение штрафовали, отправляли на принудительные работы и иногда давали срок до года.
Второй раз свадьбу пытались переделать по-советски уже 1950-1960-е гг. Делалось это уже не законодательным путем, не руками старейшин или мулл, а «комиссиями по внедрению в быт советской обрядности» и целым штатом агитаторов - делегатов всевозможных региональных съездов и конференций, членов общества «Знание» и комсомольских активистов. Местная пресса была полна статьями о том, что «в свадебном обряде … немало отсталого, унизительного для девушки».
В конце 1950-х боролись со свадебным скрыванием жениха, с тем, что невеста, едва переступив порог жениха, оказывается в отдельной комнате и не общается со старшими и свекром, а во время свадьбы весь день стоит в углу, тогда как гости веселятся и танцуют.
Вот такая свадьба в Адыгее в 1961 году признавалась образцовой: «жених открыто увел девушку в дом, где ни он, ни она не стали скрываться от родителей. … Новобрачных с песнями ввели в зал в школьном клубе, где за столом сидели все вместе, причем вопреки обычаям провозглашали тосты за молодых и даже заставляли их целоваться».
Постановление мэрии Грозного касается, прежде всего, танцевального этикета. И это не лишено смысла. Не секрет, что на свадьбах (да и других праздниках) Северного Кавказа, за редким исключением, давно практически игнорируется распорядитель танцев, нарушается конфигурация самого танцевального поля, желающие танцевать просто рвутся в круг, не дожидаясь своей очереди, причем зачастую девушек к этому подстегивают их же матери. Молодой человек позволяет себе не танцевать с девушкой, которую ему по правилам этикета выводит девушка-распорядитель, а, игнорируя девушку, которая уже вышла в круг для танца, сам выбирает себе партнершу. Я не говорю уже о самом комичном – когда навстречу девушке «на выданье» вдруг выходит танцевать мальчик из начальной школы.
Поэтому "общие требования" мэрии Грозного в этой части не выглядит комичными или нелепыми.
Я обратила внимание на другое – в 1880-х и в 1950-х, и в 1960-х свадебный обряд регламентировали таким образом, чтобы вписать (иногда даже втиснуть, как в прокрустово ложе) его в те нормы, которые мыслились как «цивилизованные», а в случае в советскими свадьбами еще и осовременить, унифицировать обряд по всей стране.
В случае с новыми правилами чеченской свадьбы действует другой механизм – максимально вернуть обряд к традиции, потому что только так якобы установится социальный порядок. Именно поэтому в список табу попали свадебный торт и танец невесты.
Однако проблема совсем не в торте и не в стрельбе…