Связанные одной цепью.. Узы родства
У черкесов есть такое напутствие для молодой девушки, выходящей замуж : «Помни, ты выходишь замуж не за этого конкретного человека, ты выходишь замуж в его большую семью».
Тема «большой семьи» и кровного родства как единства общей земли, территории, памяти, экономических и общественных обязательств, несмотря на кризис, охвативший многие институты традиционной горской жизни, сохраняет небывалую актуальность, а чувство единства со своим родом, ощущение «тыла», корней, почвы под ногами оказывается сильнее многих человеческих эмоций.
Когда-то до начала ХХ века большая семья – это семьи разделившихся родных братьев, со временем превратившиеся в отдельные ветви и многочисленный патронимический коллектив. Далекие родственники все более «расходились» друг от друга во времени и пространстве. Но чем больше рисков распада содержал в себе подобный дрейф друг от друга, тем сильнее и крепче были институты, вырабатываемые в культуре горцев, чтобы общность родственников от распада удержать.
Родственников, даже уже не помнящих детали своего родства, объединяли остатки прежней коллективной собственности (земельные угодья, водяные мельницы, сложные сельскохозяйственные орудия), коллективные работы (пахота и сенокос, уборка урожая, строительство жилых и хозяйственных помещений), идеологическое единство, долги кровной мести, общие кладбища и святыни.
Одним из сильных консолидирующих начал в большой семье были экономические связи, которые проявлялись во взаимопомощи входивших в нее семей.
В связи с этим интересно, что люди, посетившие Кавказ в XVIII-XIX вв., писали, что в обществе горцев нет нищих, чему способствовала родовая солидарность и обычай взаимопомощи. В начале 80-х гг. XIX в. М.З. Кипиани, по служебным делам посетивший горные районы, писал об осетинах: «Нельзя не удивляться тому, что среди осетин вообще ни в Закавказказье, ни на Северном Кавказе нельзя найти нищего».
Выход в поле, сенокос, стрижка овец, валяние войлоков, строительство жилья были общими длительными ритуалами; они сами по себе являлись эффективным инструментом формирования коллективного «Я», в котором существовало разделение имущества и труда.
Уплата калыма за не совсем обеспеченного родственника, выплата цены крови, выкуп родственников, попавших в плен, становились проверкой на прочность того или иного рода. И сейчас на Северном Кавказе есть т.н. «сильные роды», а есть «слабые». Один из показательных случаев приводят советские этнографы А. Мусукаев и Першиц. В селении Старый Урух в 1910 году некто украл невесту. Ее родители на брак не согласились. Тогда двоюродный брат похитителя внес большую сумму калыма, троюродный брат взял на себя все расходы по свадьбе, другие родственники помогли обзавестись хозяйством.
В больших семьях на Кавказе межпоколенные связи были очень сильны
На фото:
Супруга Бахты-Гирея Натырбова с сыновьями и внуками. Слева направо: Кучук, Шумаф, Мисост (крайний справа), Амин (на переднем плане, в центре). Из книги: Natirbov M.-G. A Circassian,s Saga. Reminiscences. P. 87. Из личного архива Самира Хотко.
Не знать историю своей семьи было неприличным. Через приобщение к героическим рассказам о прошлом своего рода, об отдельных героях человек включался в широкую систему родственных связей. Легенда о роде – сама по себе способ его консолидации. Редко кто из мужчин еще совсем недавно – это считалось недопустимым в глазах общества – не знал семь и более поколений своих предков и фамильное предание.
Культ предков сопровождал человека всю его жизнь – предков почитали, с ними «сверяли часы», поступки, действия. Горцы считали, что души умерших незримо присутствуют рядом с живыми, наблюдают за их жизнью, оберегают от бед и болезней, помогают в повседневных делах. Это под их всевидящим оком отмечали свадьбы, отправляли поминки, помечали места их захоронения, кровью за кровь мстили обидчикам.
Внутри большой семьи царила экзогамия. У всех народов Северного Кавказа, за исключением народов Дагестана, браки между родственниками до седьмого колена запрещены. «Экзогамия в среде родни – средство укрепления ее солидарности: запрещение вступать в брак как бы приравнивает всех родственников к самым близким, брак с которыми считается кровосмешением», - таково мнение ученых.
В большой семье кровосмешение считалось преступлением, его строго наказывали, высмеивали, воспринимали как ЧП и срочно, если подобное случилось, созывали старейшин.
Родство по отцовской линии считалось самым сильным, его культивировали на всех уровнях – личном, социальном, идеологическом.
Однако и ритуалов, не позволяющих родственникам по матери отойти в тень, было предостаточно. Именно родня по матери в определенных ситуациях культурного вызова выходила на первый план.
В XIX веке на Северном Кавказе женщина в первый раз рожала в доме не мужа, а в доме своих родителей и, когда она возвращалась, материнская родня должна была одарить ребенка скотом. У ряда народов особую роль играет дядя по матери: часто он давал ребенку имя, делал щедрые подарки по случаю совершеннолетия, принимал участие в сватовстве своего племянника, был тем человеком, у которого юноша «прятался» во время свадебного обряда.
В традиционной большой семье на Северном Кавказе всегда были и те, кто не принадлежал ей по крови – это дети, принятые в качестве аталыков, усыновленные дети или побратимы. Усыновление происходило, если у роженицы не было молока и ей приходилось обращаться кормящей матери. В таком случае последняя становилась молочной матерью ребенка. Балкарцы считали, что «молоко идет также далеко, как и кровь». Черкесы считали молоко матери священным, им клялись и проклинали, человек, его оскорбивший, считался отверженным.
К усыновлению могли прибегать те, кому угрожала кровная месть от данного рода. «Если убийца любым способом, силой или хитростью касался груди матери убитого, то он становился сыном ее, членом рода убитого и не подлежал кровной мести», - пишет известный советский этнограф Е. Студенецкая в одной из своих работ. Русский офицер Ф. Торнау, проводивший разведки в горах, договорился с адыгом Багры, чтобы тот его усыновил.
Горцы знали и побратимство – через клятвы на оружии. Черкесский историк XIX в. Шора Ногмов рассказывает предание о князях Хатожуко и Шужие, которые «для утверждения братского союза и верности» поклялись в дружбе и по древнему обычаю, переломили свои стрелы в святилище Жулат (Татартуп).
Фигура старшего в роду возвышалась над всеми. Старший, обычно старший по возрасту и уважаемый всеми человек, советчик при разделе больших семей, заключении брачных союзов, продаже и покупке земли, при выплате цены крови. Третейский судья, медиатор в конфликтах между отдельными семьями.
О том, как наши современники на Северном Кавказе переживают свою причастность к большой семье, что для них память и честь семьи, о кризисе института большой семьи – читайте дальше.
