актуально ли еще притеснение кавказцев в Москве?
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО “МЕМО”, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО “МЕМО”.
В социальных сетях среди осетинских пользователей разлетелся текст с названием «Чурка, хачиха, возвращайся, откуда приехала». Это колонка внештатной корреспондентки MSK1 Марии Габисовой, которая рассказала о том, как сталкивалась в Москве с нетерпимостью к её кавказскому происхождению, как стеснялась того, что осетинка, но в конце концов обрела гармонию со своей идентичностью. Репосты этой колонки у блогеров набрали кое-где даже под тысячу комментариев и люди все еще продолжают обсуждать и рассказывать кто с чем сталкивался или не сталкивался, живя в других городах России.
Габисова в своей колонке описала вполне стандартный набор историй почти любого, кто приезжал в столицу из Кавказа – от «чурки» в свой след до подозрений в терроризме. Габисова описала сложный период своего взросления – когда она стыдилась своих корней и пыталась вписаться в московское общество. Позже она приняла свою «осетинскость», хотя я и не уловила из текста как это всё же произошло.
Кто-то обвинял Габисову в тенденциозности и говорил о том, что место таким статьям в 2004-ом году и сейчас кавказцев в Москве не так уж и донимают, для этого у них теперь есть киргизы и таджики. А кто-то в ответ рассказывал о своих злоключениях и делился историями. Кто-то больше, а кто-то меньше сталкивался в разное время с притеснением. Например, один человек рассказал, что притворялся греком, чтоб ему сдали квартиру, кто-то поделился, что не смог получить должность, кто-то что для выходцев из Кавказа был в их компании большой испытательный срок в отличие от славянских претендентов и так далее.
Мне кажется, что напоминать о том, что в России тоже есть и всегда был шовинизм и рассказывать о своём опыте открыто нужно, чтобы совсем не погрязнуть во влажных иллюзиях «я русский, но я лакец, я лакец, но я русский». Правда, статья Габисовой не только напоминает это, но еще и, к сожалению, не нарочно демонстрирует другую классическую историю.
В тексте Габисова пишет: «Я пыталась сойти за обычную русскую девочку: много пила, ходила на тусовки, шутила пошлые шутки и убеждала в первую очередь себя, что я такая же, как остальные. Что я не хуже».
Как в тексте против национальной нетерпимости оказалась мысль о том, что все русские девушки пьют и похабничают, у меня ответа нет. Наверное, так же, как шовинизм оказывается в стране, которая с ним борется в других странах.
