Сила духа, футбольные ворота и патриотизм...
рад, что наши осетинские спортивные чиновники высказались за то, что спортсмены в любом случае должны ехать на олимпиаду. поддерживаю это решение без лишних слов и дополнительной аргументации.
прочитал еще где-то фразу, что круче всего будет, если наши спортсмены поедут и там окажутся лучше и сильней всех. да, это действительно было бы красивым выходом из ситуации. чисто на духе, без всякого мельдония, вопреки всему, грязной политике, бестолковости российских чиновников, лицемерию МОК, разве это не будет победой России? разве мы не будем за них болеть без всей этой атрибутики? разве нельзя проявить им свою поддержку вот так просто? не это ли будет патриотизмом? я болеть буду, хотя обычно этим не увлекаюсь.
о силе духа, и о том, как можно вопреки всему побеждать... вспомнил свой старый пост в тему. это небольшое воспоминание из детства, но я иногда возвращаюсь к нему. опубликовано было в аж в 2010-м, так что, можно и повторить...
Сила духа и футбольные ворота
Давно хотел рассказать историю о своем друге детства по имени Артур, но только все никак не мог придумать к чему ее привязать. Решение пришло в виде простой мысли – не обязательно искать причину, чтобы рассказать интересную историю. Так что, не ищите здесь связь с новостями и событиями, которые несут нам дни, и они же их уносят.
Это рассказ о силе духа, а именно о первом ее уроке, который я получил в детстве. Нам было наверно лет по 14 или 15, мы жили на Тельмана, возле интерната. Три пятиэтажки стояли вдоль дороги до самого пересечения с улицей Пожарского. Наш дом называли «первым двором» и как-то у нас повелось соперничать во всем с «двором третьим», где и жил Артур. Вообще-то я не могу назвать его своим другом, но мы постоянно играли вместе в футбол, только в разных командах. Обычно мы шли в интернат и там играли «двор на двор». С нами в команде были «Картоф» (из-за носа картошкой) и Борик по кличке «Фаштама», потому что все время стоял в защите и просил пас назад. Артур мотался как заведенный, в нем было очень много энергии. Небольшого роста, но очень крепкий, он был лидером во всем, и в игре и в спорах. Я не помню, чтобы он с чем-то согласился просто так, молча. С ним было всегда интересно и трудно одновременно.
В интернате вечно болтались босяки постарше нас, которые то учили нас играть в футбол, то курить... а однажды они заставили нас с Артуром драться и я как-то неловко ударил его под дых, он согнулся вдвое и стал задыхаться. Босякам пришлось его учить делать в таких случаях приседания. Мне почему-то до сих пор неудобно вспоминать этот момент.
Так вот, как-то мы пошли играть не в интернат, а в ГМИ, и оказались с Артуром в одной команде. Кажется какие-то пацаны с Пожарского нас позвали на игру. Ворот не было и мы на глаз положили пару больших камней вместо штанг. Ну и как-то мы сразу начали проигрывать, вроде носились как могли, а пропускали гол за голом. Артур был вне себя от злости, не переставал кричать на всех и заставлять бегать. Тут я и заметил, что наши ворота на целый шаг шире, чем ворота другой команды. Может мы и действительно играли хуже, но все-таки такая несправедливость делала наши шансы еще более ничтожными. Но Артур как будто меня не слышал. Я кажется пару раз ему сказал, что надо остановить игру и сдвинуть камни, но он ни черта не слышал, носился только за мячом и кричал на всех. И когда я наверно в третий раз его поймал, чтобы пожаловаться на ворота, он меня перебил: «Мы не будем сдвигать ворота», орал он во все горло, красный как аланский флаг, «мы и так их выиграем, мы их разорвем, и с такими воротами, и еще шире!». Черт, подумал я, ну и придурок.
Тот матч мы конечно проиграли. А фразу я вспомнил гораздо позже, много лет спустя, не помню в какой ситуации, но она вдруг возникла в моей голове и больше не покидает ее, остается там как небольшая подсказка для жизненных проблем, когда человек нуждается в поднятии силы духа.
Через пару лет я закончил школу и уехал из этого района. Началась другая жизнь, университет, и постепенно я потерял все связи с ребятами с «малины», так назывался тот район. И только иногда, проезжая в машине по Тельмана я смотрел из окна на забор интерната, редеющий от года к году. А еще через несколько лет (подумать только, сколько времени прошло...), зимним вечером я шел в одиночестве по Невскому проспекту и вдруг на встречу мне как питерское привидение вышел Картоф. Точно такой, только на 12 лет старше. Преодолев первый шок от внезапной встречи мы зашли в какую-то пирожковую, и съев по пирожку Картоф безжалостно окунул меня с головой в забытое прошлое, пройдясь по всем лавочкам двора, всем крышам домов, и конечно по всем героям нашего общего детства.
Артур погиб во время какой-то грандиозной разборки в интернате в середине 90-х, там еще немало людей тогда подстрелили. Кому-то покажется, что это логичный конец, учитывая качества его характера, граничащие с безрассудством, но мне кажется, что в этой смерти нет ни черта логичного. Хотя конечно, кто знает, может за мнгновение до смерти у него еще был шанс сделать шаг назад, отступить, сдвинуть наконец эти дурацкие ворота, а он этого не сделал... я не знаю...
Во мне живет много людей, на которых я ориентируюсь до сих пор, которые сделали меня чуть сильней и лучше. Один из них Артур.
АЦ
