Родственники назвали несправедливым приговор уроженке Кубани по делу о терроризме

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Близкие принявшей ислам уроженки Кубани Ольги Петровой, которая приговорена к семи годам заключения за финансирование терроризма, намерены добиваться ее оправдания, заявила ее сестра Ирина Дудка. Как во время следствия, так и во время суда были допущены грубые ошибки, часть из которых может стать поводом для отмены приговора, указала адвокат Наталья Гончарова.

Как сообщал "Кавказский узел", 36-летняя Ольга Петрова и ее защита утверждали, что указанные в деле переводы она совершала поставщику товаров народной медицины. Само дело основано на показаниях осужденного за причастность к содействию террористической деятельности Сагида Казимагомедова, заявившего о давлении, но суд не принял это во внимание, указал ранее адвокат. По словам родных, силовики начали преследование семьи после принятия Петровой и ее сестры ислама. 28 декабря Южный окружной военный суд огласил приговор в отношении Петровой, признав ее виновной и назначив ей в виде наказания лишение свободы сроком на семь лет в колонии общего режима.

Родственники Петровой намерены продолжить борьбу за ее освобождение

Сестра  Ольги Петровой Ирина Дудка заявила, что родственники подсудимой после приговора  суда опасаются за свою безопасность. "Для нас приговор очень неожиданный, моя сестра просила на последнем слове судить ее по справедливости, взывала к их совести. Они опорочили и сломали жизнь моей сестре, пятно, эта несправедливость теперь распространится на всю семью. Конечно, я считаю, что этот приговор является угрозой и для меня, поскольку ранее были угрозы в мой адрес. Чувствую себя абсолютно бесправной в этой стране, где из-за смены религии и всего лишь платка на голове, можно иметь такие угрозы и гонения. Где суд просто закрывает глаза на факты и выносит решение, которое требует прокурор, не учитывая изменения в показаниях, насилие над свидетелями, угрозы им. Суд закрыл глаза на доказательства невиновности моей сестры, те же скриншоты переписки с супругой Казимагомедова, подтверждающих, что она покупала у них товар и эти суммы были оплатой за него", – сказала Ирина Дудка корреспонденту "Кавказского узла".

Она добавила, что родственники Петровой намерены обжаловать приговор. "Да, с приговором мы не согласны! Мы намерены обжаловать приговор и бороться с этой несправедливостью до конца. Моя сестра невиновна, об этом заявили свидетели и обвинения и защиты, но суд не рассмотрел этого. Я думаю, что здесь есть другая подоплека, что мою сестру осудили лишь за то, что она русская, славянка и приняла ислам, для запугивания общества, чтобы славяне боялись принимать другие религии. Так как сейчас много славян принимают ислам и, возможно, поэтому моей сестре вынесли особо жестокий приговор, несмотря на факты, предоставленные в суде и факт того, что преступления не было. Завтра могут взять любого торгующего человека, исповедующего ислам, очернить и несправедливо осудить", – заключила Дудка.

Подсудимая назвала домыслами показания свидетеля обвинения

Петровой инкриминировалось девять денежных переводов в адрес жителя Дагестана Сагида Казимагомедова на общую сумму 21 700 рублей, совершенных в период с февраля 2013 года по январь 2015 года, говорится в обвинительном заключении, копия которого имеется в распоряжении "Кавказского узла". Следствие утверждало, что Казимагомедов собирал эти средства для членов НВФ и в дальнейшем приобретал на них авиабилеты для лиц, желающих примкнуть к боевикам запрещенной в России судом террористической организации "Исламское государство" (ИГ) в Сирии. При этом, в инкриминируемый Казимагомедову период преступной деятельности попадает всего два перевода Петровой на сумму 2250 руб.

В судебных прениях, прошедших перед оглашением приговора, которое состоялось 28 декабря, Ольга Петрова заявила, что анализ обвинения, сопоставление показаний свидетелей говорят об очевидной фальсификации материалов уголовного дела следствием. Она просила суд обратить внимание при вынесении приговора на протоколы допроса основных свидетелей обвинения Сагида Казимагомедова и Анны Папушиной, которые в самом судебном заседании от показаний отказались или опровергли их полностью, передал корреспондент "Кавказского узла".

В протоколах допроса Анны Папушиной, проведенных с разницей в два года, показания совпадают не просто "буква в букву", но процессуальные документы составлены даже с одинаковыми орфографическими и пунктуационными ошибками, заявила Петрова.

Так, в первом допросе Папушина сообщает, что Ольга Петрова ей известна, что познакомилась они в группе "Мухаджирун" в соцсети. Из протокола следует, что Петрова рассказала Папушиной, что исповедует радикально-экстремистское течение в исламе и поддерживает установление всемирного халифата, поддерживает уехавших в Сирию в ИГ*. Из-за чего отрицательно относится к правоохранительным органам и собирает средства для террористических организаций, и что ею созданы группы в соцсетях, где она размещала свои карты для сбора средств. Также из показаний Папушиной следует, что она обсуждала с Петровой Абу Умара Саситлинского, в этих же группах она поддерживала его деятельность и подтвердила, что собираемые ею [Петровой] денежные средства направляются для финансирования ИГ*.

Спустя два года Папушина вновь дала показания, идентичные прежним. При этом она, будто бы сообщала следствию, что переписки с Петровой у нее не сохранилось, поскольку это было в 2013-2015 годах.

На вопрос, знакома ли Петрова с Саситлинским – Папушина сообщила, что не знакома, и даже она сама общалась с ним лишь по интернету. При этом Петровой будто бы было известно, на какие цели Ахмеднабиев (Саситлинский) собирает деньги, и сама она-де говорила, что поддерживает радикальное направление в исламе.

Также из показаний Папушиной следует, что о предпринимательской деятельности Петрова ей не сообщала, а вот о том, что поддерживала финансово террористов и их родственников – она знала, однако имен привести не смогла.

В показаниях Папушиной фигурируют десятки названий групп в соцсетях, администрирование которых она, в протоколах следствия, приписывает Петровой. При этом, заявила Петрова, ни в одной из этих групп ее номер телефона не указан, реквизиты банковской карты не публиковались, а во всех этих группах были и модераторы и их контактные данные, сама же Петрова ни в одной из них не состояла.

"Никаких подтверждений слов Папушиной нет. Я никогда не имела отношения к фонду "Мухаджирун", помощь от них не получала и им не оказывала. Какой-либо связи с их руководителем не установлено. Папушина не имеет ко мне никакого отношения. Что это, лжесвидетельство, оговор, домыслы следствия? Для меня было большим удивлением то, что Папушина Анна с первых же слов в суде сказала правду, что меня не знает, а все в этих протоколах она просто подписала, так как заключила досудебное соглашение со следствием и во время допроса она еще находилась в СИЗО. Кроме того, она указывает, что собирается бороться по своему уголовному делу, считает, что приговор ей вынесли несправедливо, и что она не занималась преступной деятельностью и все это ею подписано под давлением. Очевидно, что допрос Папушиной велся с применением внепроцессуальных мер. Она об этом рассказала в суде, связи между мной и Папушиной не установлено", – заявила на прениях Петрова.

Также Петрова заявила, что в материалы ее дела следствием включены лица и ссылки на уголовные дела в отношении них, не имеющие никакого отношения к рассмотрению обвинения в отношении нее. Она заявила, что не знает этих людей и никакого отношения к ним не имеет. Она назвала более двух десятков фамилий людей, которые следствием были включены в материалы, и которые указаны в качестве свидетелей, однако ни один из них в качестве свидетеля не привлекался и не допрашивался ни на стадии следствия, ни на стадии суда.

Допрос Сагида Казимагомедова, в адрес которого Петрова совершила девять операций с переводами средств, на общую сумму 21700 рублей на стадии следствия сам находился под стражей, напомнила Петрова суду. "Он давал показания с целью облегчить свою участь. Мы тут вызывали в суд оперуполномоченного ФСБ Приходько. Он опрашивал его два раза – это протокол опроса от 30 мая 2020 и допроса от допроса от 13 августа 2020 в день моего задержания. Показания в опросе и допросе абсолютно идентичны", – сказала Ольга Петрова.

Показания, которые давал Казимагомедов, и которые опроверг в суде, заявив, что не читал их и подписал, не помня ничего и не понимая, поскольку был болен, свидетельствуют о том, что были даны под давлением, заявила Петрова.

Он заявлял, что примерно в начале 2014 года в соцсети "ВКонтакте" увидел группы "Тасада", "Насиба", "Аль-Аджр", были другие группы, и ему стало интересно. Он вступил в них, там размещались различные реквизиты с призывами о сборе денежных средств "для братьев и сестер" в Сирии, Турции и так далее. В ходе общения с участниками групп он будто бы познакомился с Петровой, узнал, что она поддерживает регулярные отношения с лицами, выехавшими в Сирию, придерживается радикальных взглядов, говорится в зачитанных Петровой показаниях Казимагомедова.

Также из показаний Казимагомедова следовало, что сбор денежных средств Петровой производится по поручению Ахмеднабиева (Абу Умара Саситлинского) для обеспечения деятельности боевиков в Сирии. "Следствие не привело ни одного доказательства, что я размещала хоть в каких-то группах мои реквизиты, мои данные в группах, хоть на какие-то цели. Нет доказательств и того, что Казимагомедов предоставлял свои реквизиты в сети. На стадии, когда его привлекли меня не привлекали ни как свидетеля, ни как подельницу, у меня не брали показания, не вызывали в суд", – подчеркнула Петрова.

Она также указала на то, что в протоколе допроса он сообщал, что полученные [от Петровой] деньги он переводил участникам ИГ*, не сообщая, кому именно. А уже в обвинительном заключении появилась фамилия Нурпаши Бекболатова, которому он будто бы переводил их на приобретение билетов для лиц, желающих примкнуть к ИГ*. "На очной ставке на стадии следствия Казимагомедов почему-то не помнил то, что рассказывал на нескольких допросах на протяжении двух лет, не помнил даже то, что подтвердил эти показания утром, на допросе перед очной ставкой. А на очной ставке он этого не помнил. Но с первых же слов в суде он сказал, что со мной не знаком, в течение более часа давал уверенные показания, где все это опроверг", – отметила Петрова.

Адвокат коллегии адвокатов Краснодарского края Виктория Губерман была приглашена оперативниками и назначена в качестве защитника Петровой, при этом, как заявила в суде обвиняемая, она не дежурила в тот день и не имела права приходить по вызову следователя.

"Она меня спрашивала, а зачем ты так одеваешься, а зачем ты намаз сейчас читать собираешься, ты можешь потом. Я ее спросила, вы мой адвокат? Зачем вы мне такие вопросы задаете? С самого утра у меня был обыск, моя мама там сидит с детьми плачет, и она мне сказала, мы по 51 ст. Конституции, потому подписывай [протокол допроса]. Что я могла делать, я вообще не знала законов. Что я могу знать о 51 статье? Как я, простой человек, без юридического образования должна это знать? А мне это постоянно ставят в вину. Они брали, смотрели мой телефон, я им дала и коды, всем отделом сидели, просматривали в следственном отделе, задавали мне провокационные вопросы. [Один из сотрудников] вывел меня во двор и сказал, ты адвокату не говори, у тебя один шанс, Ростовский суд не разбирается, кто виноват, кто нет. Ты просто подпиши все, что 18 августа принесет тебе следователь, ты будешь находиться в ИВС, хотя я должна была бы быть уже в СИЗО, и тебе будет тогда лучше", – рассказала Петрова.

По ее словам, следователь пришел 18 августа вместе с адвокатом, которая также настаивала на том, что они "проходят по 51 ст., ничего не говорят", при этом заставляла Петрову подписать протоколы, заранее подготовленные следователем. "Я сказала, что я хочу говорить, дайте я прочту, что вы мне принесли на подпись. В итоге, когда мне обвинительное вручали, сказали, чтобы подписала "тут" и "тут", мне не дали прочитать мое обвинительное заключение, понять, в чем меня обвиняют? Вот так появились мои подписи. 18 августа 2020 года меня этапировали в СИЗО-1 Краснодара, где я находилась 12 дней в условиях карцера, а не в карантинной камере, а в дальнейшем увезли в СИЗО 5 Краснодара. Я хочу сказать, что следственные действия со мной потом не проводились, только по моему ходатайству в ноябре был проведен дополнительно допрос со мной. Уже по закону я не могла давать показания, кроме как по своему собственному ходатайству. Все остальное, что я рассказывала, не было записано, не учтено", – рассказала Петрова в прениях.

Петрова обратила внимание суда и на показания Казимагомедова во время судебного допроса, когда он не только рассказал, как все было на самом деле, но и сообщил подробности того, как проходила очная ставка. "Он сообщил, что следователь Рустамов ходил и жестикулировал Казимагомедову. Он подтвердил, что следователь говорил, что ему нужно отвечать. Потому, он прямым текстом не сказал, как Папушина, что на него оказывали давление. Когда его спрашивали, а сам ли он отвечал или следователь – он сказал, что иногда следователь писал за него, иногда подсказывал. Далее его супруга, Нелли, она принесла доказательства своим словам. На допросе следователей она говорила, что меня не знает, со мной не торговала. Но на судебное заседание она принесла скриншот нашей переписки за те годы, я даже сама не помнила, сохранилась переписка или нет. Но WhatsApp сохраняет свои данные только три года. В суде она пояснила, что узнала, что оговорила человека и что узнала, что Петрова – это Алия, она меня знала по этому имени и предоставила доказательства нашей переписки и дала уверенные показания", – рассказала Петрова.

Во время судебного следствия супруга Казимагомедова заявила, что о давлении на мужа не знает, но отметила, что давление оказывалось на нее. Ей был показан видеоролик с мужем, где он просил "подписать все, что они скажут".

Также Петрова указала на то обстоятельство, что Казимагомедова обвинили в финансировании терроризма посредством перевода Нурпаше Бекболатову при том, что сам Бекболатов не проходил по обвинению в финансировании, а был осужден за пособничество терроризма. "Если такие противоречивые сведения, почему не вызвали Бекболатова и не выяснили, каким образом он получал деньги, знал ли, что там моя сумма, сообщал ли он ему обо мне? Не было выяснено ни на стадии следствия, ни в судебном заседании, хотя в моем обвинительном заключении этот человек указан. В деле нет фактов, нет переписки из соцсетей, мессенджеров, только голословные заявления, показания, добытые следствием", – сказала Петрова.

Ольга Петрова указала на обвинительный уклон с начала процесса

Большое внимание в обвинительном заключении уделяется вероисповеданию Петровой, ее убеждениям, показания свидетелей, оперативные справки МВД, меморандумы ФСБ, которые не имеют никакого отношения к обвинению и не криминализуют ее деяния при этом содержатся в обвинительном заключении, заявила подсудимая. Она напомнила суду, что в связи с несоответствием показаний оперуполномоченного МВД Дагестана Гетинмагомедова на судебном заседании прокурор ходатайствовал зачитать его показания, данные на следствии.

В частности Гетинмагомедов утверждал в показаниях, что Петрова придерживается ваххабитских взглядов, однако на вопросы представителей защиты, в чем это проявлялось, он не смог ответить ничего, кроме указания на форму ношения ею головного платка, который закрывал подбородок.

"Суд имел обвинительный уклон. Все ходатайства прокурора удовлетворялись без дополнительных вопросов, все ходатайства защиты долго уточнялось, отклонялись. Мы вышли к прениям, не имея протокола судебного заседания, защита была ограничена, в состязательности нам отказали, наши вопросы свидетелям снимались… Казимагомедовы подтвердили, что пользовались одной картой для торговли. Нет прямых доказательств, что перечисленные мной деньги пошли на другие нужды. Неустранимые доказательства виновности не могут толковаться в пользу вины подсудимого. Бекболатова осудили на два года, Казимагомедова на пять лет, а мне запросили 7 лет. Даже переписку с Казимагомедовым не предъявил следователь. В телефоне была переписка, относящаяся к торговле, но следствие упорно не относило все эти переводы к моей деятельности и не указывали на то, что я ее вела", – сказала на суде Петрова.

Она отметила, что на протяжении всего суда гособвинение обвиняло ее в радикальном исламе, однако не предоставило ни одного доказательства этому. "В деле есть справка о террористах, там нет граждан России и говорится о иностранных государствах… В мое дело вложили уголовные дела каких-то неизвестных мне людей, все это сопровождалось формулировками "возможно", "наверное", а зачем и какое отношение это имеет ко мне, если следствием доподлинно не установлено? Ко мне в СИЗО приходили следователи ФСБ вместе со следователем Намоевым, куда принесли готовые показания, которые предложили мне подписать, что я финансировала Казимагомедова, на 21 700 и сказали, что, если ты это подпишешь – посидишь еще пару лет, подпишешь на интересующих нас людей показания, которые мы тебе покажем. Я отказалась. Но во время суда постоянно мне обращают внимание на мое вероисповедание и мою одежду, я обращаю внимание на свое конституционное право на свободу совести и вероисповедания", – заявила Петрова, попросив и в прениях и в последнем слове у суда оправдать ее в связи с отсутствием составам преступления.

Гособвинитель в репликах заявил, что сотрудники ФСБ давления на Казимагомедова и Папушину не оказывали, никаких видеозаписей жене Казимагомедова не демонстрировали. К показаниям Казимагомедовых в суде просил отнестись критически, поскольку вступил в силу приговор Южного окружного военного суда и Северо-Кавказского окружного военного суда в отношении Бекболатова и Казимагомедова, что имеет для суда преюдициальное значение, заявил прокурор.

В репликах адвокаты обвиняемой просили суд вынести взвешенное, справедливое решение, при этом учесть показания свидетелей, данные на судебном заседании, а не на следствии.

"Очевидно, что Казимагомедов, будучи осужденным и под следствием, давал показания против Петровой. Жена указывала на непроцессуальные методы. О давлении заявляла и свидетель Папушина. После завершения судебного расследования гособвинение приложило справку, что на свидетелей оказывалось давление, к чему следует отнестись критически. Тот факт, что гособвинение просит в суде допросить следователей, оперативников – свидетельствует о том, что других доказательств вины Петровой просто нет. Сторона обвинения представляла Петрову, как агрессивную, скрытую, однако свидетели дают другие показания, она занималась своими детьми, торговлей, никакой агитации не вела", – заявила адвокат Гаяне Малхасян.

Свидетели, показания которых в существенных временных интервалах совпадают полностью, при допросе их в суде ничего из этого не помнят, заявила суду в репликах адвокат Наталья Гончарова.

"Это говорит о том, что все это с флешкарты технически заполнялось [следователем]. Это грубейшее нарушение прав человека. Умысел – это когда человек желает и предпринимает все меры для достижения цели. Если показания Папушиной данные на стадии следствия суд примет во внимание, а на стадии суда отнесется критически, то какими иными доказательствами подкрепляются ее показания или показания Казимагомедова? Какое к ней имеют отношение все уголовные дела? То, что карточкой Бекболатова пользовался некто Гамбит. Это вообще к нам не имеет отношения. Доказательств, подтверждающих причастность, у нас нет. Все доказательства должны подкреплять одно другое, таких доказательств у нас не добыто. У нас нет финансирования", – заявила в репликах адвокат Гончарова.

Она также указала на юридическую некомпетентность суда и гособвинителя, инкриминировавших обвиняемой несуществующую в Уголовном Кодексе статью. "Петрова привлекается к уголовной ответственности по статье 205.1, статьи 205 прим. 1 в природе не существует. Когда она просила разъяснить, она говорила об этом. Есть статья 205 прим., либо 205.1. Ее нужно оправдывать, доказательств нет, как нет и оперативно-разыскных мероприятий в соответствии со статьей 89 УПК РФ, нет прослушки телефонных переговоров, которые вела Петрова, доказывающей причастность к финансированию. Если бы это было – за ней бы велось наблюдение с 2013 года, у нас было бы прослушивание, все распечатки в полном объеме, было бы на какие нужды это ушло, компьютерно-техническая экспертиза телефона, доказательства того, что она говорит в соцсетях и что она направляет. Но у нас нет ничего из этого", – сказала Гончарова.

Защита поставила под сомнение компетенцию суда

В комментарии корреспонденту "Кавказского узла" Наталья Гончарова заявила, что Петрова была вынуждена готовиться к прениям, не имея на руках протоколов судебных заседаний и не имея возможности их сверить. Адвокат поставила под сомнение возможность вынесения приговора без их наличия. "С августа до вчерашнего дня председательствующий и прокурор ни разу не назвали верно даже номер статьи. Называли "205 прим 1", его не существует ни в природе, ни в УК. У нас судоговорение гласное и устное. Ей вменяли все это время то, чего нет в природе", – заявила адвокат.

Она отметила, что по итогу судебного процесса есть все основания ставить вопрос о квалификации председательствующего в судебном процессе, поскольку он допустил неустранимые нарушения норм уголовного-процессуального закона, которые послужат основанием для отмены приговора.

В частности, она указала, что судебный процесс идет непрерывно, однако в процессе Петровой он прерывался, что привело к существенному нарушению ее права. При ознакомлении с материалами дела защите стало известно, что суд будет рассматриваться тройкой судей, однако он начался единолично председательствующим, который вынес постановление по итогам предварительных слушаний также единолично.

"Уже после появляются два новых, равноправных участников процесса, для которых эта стадия с вынесением постановления выпала в полном объеме. А можно предположить, что у тех двоих или одного из их было бы особое мнение и он был не согласен с мерой пресечения? Мера бы не состоялась, а для них этой стадии не было. А процесс идет непрерывно. Я считаю, что у нас прервался процесс. Это основание для обращения в Конституционный суд для изменения статьи 234 УПК. Потому что она императивная норма, там написано, что судья приходит в процесс единолично. Если бы там указали, что при рассмотрении выходит тройка, то они и должны выходить тройкой судей", – заявила Гончарова.

Также она указала, что в деле имелись недопустимые доказательства, приобщенные судом к делу, такие как допрос супруги Казимагомедова, произведенный с давлением на свидетеля, где в протоколе не было указано ФИО, подписи и должности лица, проводившего допрос.

Кроме того, адвокат обратила внимание, что свидетелям не разъясняются положения статей №306 и № 307 УК РФ о заведомо ложном доносе и показаниях.

"К статье 307 УК РФ есть примечание, но суд никогда не разъясняет это правило. А оно гласит, что до удаления в совещательную комнату суда свидетель имеет право отказаться от показаний. У Папушиной первым вопросом я спросила, разъяснили ли ей примечания к статьям 306 и 307, судья раскрывает УК и говорит, что к статье 306 примечания нет, а к статье 307 есть. Она говорит, что ей никто, ничего не разъяснял. И я говорю, поздно ей разъяснять, она дала подписку без всяких разъяснений. Меня перебивает председательствующий, который говорит, что они вообще тут никому ничего не разъясняли. Это он признал на судебном заседании. Это является основанием отмены и нарушением процессуальных норм", – сказала Гончарова.

Адвокат также выразила недоумение, как суд выносил приговор в ситуации отсутствия протоколов судебных заседаний. "На момент постановления приговора протоколов судебных заседаний не было, чем они обосновывали приговор? Как они могли писать описательную часть приговора, если у них нет протоколов? Да, суд руководствуется внутренним убеждением, но закона я не увидела. Прокурору дали возможность для представления доказательств с августа по декабрь включительно, а защите — 2-3 судебных заседания. Если Бекболатов был связан с Казимагомедовым, у них должна быть группа лиц по предварительному сговору и если была связь с Петровой, то они вместе должны были идти, как одна группа. Последний перевод Петровой Казимагомедову был в январе 2015 года. А у нас ИГ* признано террористическим решением от 29 декабря 2014 года. После этой даты она перевела Казимагомедову лишь 2250 рублей, двумя переводами", – рассказала Гончарова.

* - ИГ ("Исламское государство", ранее ИГИЛ) - организация признана террористической и запрещена в России судом.

"Кавказский узел" публикует новости о влиянии войны на Ближнем Востоке на регионы Кавказа на тематических страницах "Сирия в огне" и "Кавказ под прицелом халифата".