Инцидент с похищением уроженок Дагестана из шелтера поднял вопрос об уязвимости кризисных центров

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Текущие юридические предписания не защищают постоялиц кризисных центров от похищений силовиками по запросу родственников. В России необходимо принять специальный закон, который запрещал родственникам приближаться к пострадавшей или возвращать их в семью при помощи полиции, заявили опрошенные "Кавказским узлом" правозащитники.

Как сообщал "Кавказский узел", 18 октября двух девушек забрали насильно силовики из кризисного центра в Казани "Мамин дом". Девушки сбежали от родственников в Дагестане. Они позднее вышли на связь, заверив, что у них все хорошо, и призвали не искать их. Эти заявления девушки сделали под давлением, считает правозащитница Светлана Анохина. Она уточнила, что до побега из семей девушки в течение года просили помочь им уехать за пределы Кавказа. После возвращения к мужьям девушки рискуют стать жертвами "убийства чести", отметили опрошенные "Кавказским узлом" кавказоведы.

В России кризисные центры находятся в уязвимом положении с точки зрения закона, отметила сооснователь сети взаимопомощи женщинам "Ты не одна" Алена Попова. "Система выстроена очень сложно для кризисных центров. Все зависит от участия в реестре поставщиков социальных услуг. Согласно статье 15 442 ФЗ "Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации", помощь нуждающимся в защите от насилия – это социальная услуга. Но, безусловно, кризисные центры формально находятся в уязвимом положении с точки зрения закона. Поэтому мы в нашем законопроекте "О профилактике семейно-бытового насилия" прямо отдельно выделяем кризисные центры: как они создаются, какая у них правовая защита, как можно их создать облегченно, на что они могут рассчитывать. То есть сейчас это очень-очень усложненная система. Понятно, что их правовой статус должен быть проработан в отдельном законе", – сказала Алена Попова корреспонденту "Кавказского узла".

Силовики не имеют право вторгаться в шелтеры и похищать людей, подчеркнула она. "Что касается уязвимости шелтеров, то, безусловно, действия силовиков ни в случае с Халимат [Тарамовой], когда ее похищали из Дагестана, ни в случае похищения девушек из Казани, не могут быть рассмотрены как законные. Шелтеры по закону о социальных услугах заключают договор с постояльцами. В данном случае был договор между девушками и шелтером в Казани, а это значит, что никто из силовиков не имеет право туда вторгаться и похищать человека. Никак иначе нельзя это назвать. Это похищение, поскольку совершеннолетний гражданин сам решает, где ему находиться на территории своей страны. Шелтер был защищен законом, а также договором, который они заключили с пострадавшими", – заявила Попова.

При этом заключение договора шелтера с постояльцем не останавливает силовиков, отметила активистка. "Происходит силовой беспредел, когда выбиваются двери, под разными предлогами придумываются основания, почему правоохранительные органы сочли, что так можно сделать. Да, с точки зрения закона, мы можем прописать все, что угодно. И сейчас, я повторяю, кризисные центры так или иначе защищены законом от таких действий силовиков. Но поскольку это силовой беспредел, то никакие законодательные нормы не решат эту проблему", – подчеркнула Попова.

Тем не менее принятие специального закона помогло бы защитить кризисные центры и их посетителей, добавила она. "Что касается законодательной инициативы, то есть наш закон, мы за него более семи лет боремся, в 156 странах действуют законы, позволяющие создавать защищенные кризисные центры. В некоторых странах, например в Турции, в кризисные центры ты попадаешь анонимно, никто не может выследить, где ты находишься. В некоторых странах адреса кризисных центров засекречены. Именно по той простой причине, что женщину могут оттуда похитить", – отметила активистка.

Мнение о том, что организаторы шелтеров уязвимы перед законом, высказала также руководитель проекта "Отцы и дочки" Аида Мирмаксумова. "И организаторы шелтеров, и организаторы эвакуации, водители, те, кто так или иначе помогает, они все уязвимы перед законом. Все те, кто участвует в эвакуации, рискует быть обвиненным. Обвинить можно в чем угодно. В частности в похищении человека, несмотря на то, что человек совершеннолетний, записал видео и аудио-обращения, написал письмо в полицию с просьбой не искать его, несмотря на все это есть риск быть обвиненным в похищении человека. Или в вербовке. Особенно если это касается девушек с Северного Кавказа, которые носят хиджаб. Могут обвинить в том, что вы завербовали их и отправили в Турцию, например", – рассказала Мирмаксумова корреспонденту "Кавказского узла".

Часто обвинения в адрес организаторов звучат также по инициативе родных сбежавшей женщины, отметила она. "Как правило, родители, мужья, которые начинают искать сбежавших женщин, снимают с себя любую ответственность. Они считают, что женщина сбежала не потому, что они – муж, брат, отец – плохие. Они самые хорошие, умные, а вот эти "фемки","правозащитники" пришли, мозги запудрили, и женщина сбежала. То есть таким образом они снимают с себя ответственность и находят тех, кто помогал, и обвиняют их. В целом женщина, которая посмела открыть рот, посмела сбежать, она лакомый кусочек для всех тех, кто любит обвинять, пригрозить, силу показывать. За преступниками так не охотятся, как за бежавшими женщинами", – заявила Мирмаксумова.

Она указала на актуальность законодательной инициативы о защите шелтеров. "Наверное в первую очередь стоит задача легализовать закон о домашнем насилии. У шелтеров нет определенного правового статуса. Если бы был, то это помогло бы шелтерам быть более защищенными", – отметила Мирмаксумова.

В России существуют как государственные кризисные центры, так и открытые на базе некоммерческих организаций, уточнила адвокат проекта "Правовая инициатива"* Ольга Гнездилова. "Развитие кризисных центров для женщин – одно из направлений Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017-2022 годы, утвержденной Распоряжением правительства РФ от 08.03.2017 №410-р. Кризисные центры названы там "мерой безопасности на период разрешения конфликта". В России существуют как государственные кризисные центры, которые действуют на основании закона "Об основах социального обслуживания граждан", так и открытые на базе некоммерческих организаций, в том числе социально ориентированных НКО, действующих на основании Закона "О некоммерческих организациях". При обращении в кризисный центр женщины пишут заявление, в котором просят о социальной поддержке. В этом смысле правового регулирования достаточно", – рассказала Гнездилова корреспонденту "Кавказского узла".

По ее мнению, необходимо ввести законодательный запрет на похищение силовиками постояльцев шелтеров. "Когда они создавались, никто не думал, что полиция будет "вытаскивать" оттуда женщин по просьбе их родственников. Здесь не хватает закона о противодействии домашнему насилию, который предусматривал бы систему охранных ордеров, то есть запретных предписаний родственникам приближаться к пострадавшей или "возвращать" ее, как вещь, в ту же самую ситуацию насилия. Стоит отметить, что женщины, которых увезли из казанского кризисного центра, подали заявление в полицию о том, что они ушли из дома добровольно и просят их не разыскивать", – пояснила Гнездилова.

Руководитель кризисного центра "Китеж" Алена Ельцова рассказала о трудностях, с которыми они сталкиваются в своей работе. "Наш шелтер работает как юридическое лицо. У нас свой устав, где прописаны наши виды деятельности. Основное – это обеспечение проживания. Но на самом деле в России с этим достаточно сложно. Нужно несколько десятков миллионов рублей, чтобы обеспечить проживание в здании, которое соответствует всем санитарно-эпидемиологическим нормам. Сейчас вообще вышли новые требования, в которых указывается, что в каждой комнате должен быть санузел. Поэтому приходится арендовать особняки, квартиры, части гостиниц и так далее. У нас, в частности, скоро будет два шелтера в обычных жилых домах", – рассказала Ельцова корреспонденту "Кавказского узла".

Шелтеры в России безусловно уязвимы с точки зрения правового статуса, подчеркнула она. "Конечно, мы уязвимы. Вот сегодня мне пришло письмо от девушки, которая сбежала из дома, ее разыскивают. Когда нам делают такие запросы, мы не отвечаем, потому что не можем рисковать. Мы отвечаем только на официальные запросы от полиции. За последний год полиция несколько раз к нам приезжала: женщины, покидая дом, пишут заявление в полицию по месту проживания с просьбой не разыскивать их. Но все равно полиция ищет их, приходит к нам. Женщины в этом плане не защищены, потому что элементарно могут прийти и угрожать им. У нас есть тревожная кнопка, видеонаблюдение и другие меры безопасности. Но все равно мы побаиваемся", – сказала Ельцова.

В России не все женщины знают, что такое шелтеры и для чего они предназначены, добавила руководитель кризисного центра "Китеж". "В Канаде, США, Израиле уже 40 лет как существуют шелтеры. Там есть свои правила, люди оповещены, что такое шелтер. А у нас в России люди в основном не знают, что это такое. Поскольку нет закона о домашнем насилии, у нас шелтеры в основном предназначены для всех женщин, попавших в трудные жизненные ситуации. Соответственно за помощью обращаются не только жертвы домашнего насилия, но и все женщины, лишившиеся крова", – объяснила Алена Ельцова.

* Организация включена в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению министерства юстиции РФ.

** По решению Минюста России, фонд "Сфера", выступающий оператором "Российской ЛГБТ-сети", внесен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента.