Российские правозащитники нашли общие черты войн в Сирии и Чечне

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Вооруженные силы России на территории Сирии используют методы, применявшиеся ранее в Чечне, в том числе неизбирательные бомбардировки и зачистки, указала директор Центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерина Сокирянская. Выезд в Сирию заметного числа жителей Северного Кавказа был спровоцирован местными властями, которые преследовали всех потенциально сочувствующих вооруженному подполью, напомнил представитель "Мемориала"* Олег Орлов. 

Первый доклад российских правозащитников о гуманитарных проблемах, возникших в результате длительного вооруженного конфликта на Ближнем Востоке, получил название "Десять страшных лет. Нарушения прав человека и гуманитарного права во время войны в Сирии". Презентация доклада состоялась сегодня в формате онлайн-конференции.

Соавтор доклада, директор Центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерина Сокирянская считает оправданным сравнение сирийского конфликта с военными кампаниями в Чечне, усматривая ряд параллелей в этих событиях.

"Чечня – это, конечно, внутренний конфликт на территории РФ. Изначально был конфликт федеральной власти с сепаратистским движением, позднее появились другие вооруженные группировки, которые стали акторами событий, в том числе Имарат Кавказ**. В Сирии конфликт более сложный, более многоуровневый, - но оба конфликта весьма продолжительны. О чеченском конфликте нельзя сказать, что он закончен полностью: хотя в Чечне практически нет вооруженной активности, но конфликт не разрешен примирением", - сказала она.

Российские правозащитники, которые работали в Чечне в годы военных действий, видят много параллелей с сирийскими событиями, - прежде всего в нарушениях методов ведения войны и обращении с мирным населением, отметила Сокирянская.

"Это неизбирательные бомбардировки, я не была в Алеппо, но мне легко представить, что с ним стало, так как я видела разрушенный Грозный, где не осталось ни одного целого здания. Это без вести пропавшие, исчезновение людей - в Чечне за годы войн без вести пропало более 5 тысяч человек, это большое число для республики с миллионным населением на сегодняшний день. Пытки, причем пытки без видимой рациональной причины, ради издевательства. Зачистки, когда вооруженные силы заходили в населенные пункты и убивали без суда и следствия жителей, это то, с чем сталкивались российские правозащитники на Северном Кавказе, в Чечне. Это те явления, которые до сих пор остались нерасследованными, та рана, которая немного зарубцевалась, но внутри еще болит", - объяснила она.

Правозащитница указала на ещё один фактор, который роднит конфликты в Сирии и Чечне. "Это отсутствие интереса российского общества к этим темам. Особая стена непонимания была в начале второй войны в Чечне, хотя сейчас отчасти эту стену удалось пробить. Все больше людей понимают то, что происходило там, и оценивают адекватно", - сказала Сокирянская.

По ее мнению, российское общество непропорционально мало осведомлено о конфликте в Сирии и реальном положении дел в зоне боевых действий. Именно для распространения информации об этом создан доклад российских правозащитников, отметила она.

"Пять лет назад Россия официально вступила в сирийский конфликт и стала основным внешним игроком, который имеет огромное влияние на ситуацию. Отчитываясь об итогах пятилетнего присутствия российских войск в Сирии, министр обороны России Сергей Шойгу в сентябре прошлого года заявил, что «в Сирии реальный боевой опыт получили 98% личного состава подразделений военной полиции, 90% летчиков, 78% военнослужащих инженерных войск, больше половины российских специалистов ПВО, больше 60% военнослужащих ВМФ России». А в 2019 году Минобороны говорило, что 70 тысяч военнослужащих получили военный опыт в Сирии. При такой степени вовлеченности ВС страны [в конфликт], независимой информации о происходящем немного, а если говорить о сфере защиты прав человека, гуманитарной ситуации, то ее практически нет", - подчеркнула Сокирянская.

Она указала, что боевые действия в Сирии - первый конфликт в истории постсоветской России, в который российская армия вовлечена настолько глубоко, но при этом регулярный мониторинг ситуации с правами человека российские правозащитники и СМИ не ведут, а общество получает информацию в основном из государственных медиа, которые описывают эту войну исключительно терминологией борьбы с международным терроризмом.

"А вот о страданиях миллионов простых сирийцев среднестатистический россиянин знает мало или недостаточно. Ведь эта война - это сотни тысяч убитых, незаконно задержанных, прошедших через жесточайшие пытки, это десятки тысяч без вести пропавших, это сотни разбомбленных больниц, рынков, школ, мечетей, 5,5 млн жителей, бежавших из страны, 6 млн перемещенных внутри страны, причем многократно", - отметила Сокирянская.

В ходе полевой работы мониторинговая группа правозащитных организаций ставила перед собой задачу опросить мирных жителей Сирии, которые пострадали от этой войны. "К сожалению, у нас не было доступа в Сирию, поэтому мы провели интервьюирование людей, которые бежали от войны и сейчас живут в Ливане, Иордании, Турции, Германии, Бельгии и Нидерландах. Кроме того, мы проводили исследование среди сирийцев, проживающих в России: в Подмосковье, на Северном Кавказе, куда приехали сирийцы черкесского происхождения. Кроме беженцев, мы опросили сирийских экспертов, врачей, журналистов, фотографов, активистов из разных регионов страны, в общей сложности провели более 150 интервью. Все наши собеседники представляли очень подробные свидетельства, многие делились фотографиями из личных архивов. Мы обрабатывали эти данные, перепроверяли их", - сообщила Екатерина Сокирянская.

В представленном исследовании нет чёткой квалификации действий тех или иных сторон конфликта с точки зрения международного уголовного права, отметил соавтор доклада, член Совета правозащитного центра "Мемориал"*, руководитель программы "Горячие точки" Олег Орлов.

"Те или иные политики или должностные лица не обвиняются в военных преступлениях. Цель доклада – представить факты и оценить ситуацию с точки зрения соблюдения прав человека и международного гуманитарного права", - пояснил он.

По мнению Орлова, юридическая оценка произошедшим событиям будет дана в будущем. "Пока что по всему миру к ответственности привлекается только одна сторона этого конфликта – члены организаций, признанных террористическими. Но остальные участники конфликта, которые тоже виноваты в преступлениях, не привлекаются ни к какой ответственности", - указал член совета "Мемориала"*.

Вступление российских военных в сирийский конфликт принесло дополнительные страдания мирному населению, полагает Орлов. Он также сравнивает действия российской армии в Сирии с тем, что происходило во время военных действий в Чечне.

"Вспомним, что происходило в ходе чеченских войн - эти события задокументированы российскими и международными правозащитниками, а также отражены в решениях ЕСПЧ. В частности, около 15 лет назад было вынесено решение Европейского суда о признании вины российского государства в связи с нанесением удара по колонне беженцев в районе села Шаами-Юрт. Помимо этого, было решение о неизбирательных ударах по чеченскому селу Катыр-Юрт. В этих решениях были даны прямые рекомендации о необходимости изменений в уставах Вооруженных сил РФ и в подготовке офицерского состава с целью недопущения в будущем неизбирательного огня и нанесения ударов по гражданским объектам. Но ничего из этого в российской армии сделано не было. Нет ничего удивительного в том, что, вступив в новую войну, ВС РФ ровно так же использовали эти же методы", - пояснил Орлов.

Участники конференции напомнили о проблеме черкесских репатриантов

Председатель комитета "Гражданское содействие"* Светлана Ганнушкина сообщила, что на сегодняшний день официально на миграционном учёте в России состоят около 13 тысяч граждан Сирии, но лишь 300 с небольшим человек имеют право на временное убежище. Она предположила, что значительное число сирийцев может пребывать в России без официального учета.

Участник конференции, глава Правозащитного центра Кабардино-Балкарии Валерий Хатажуков высказал мнение, что большинство искателей убежища из Сирии в РФ составляют черкесы. Ганнушкина не согласилась с этой оценкой, по поддержала довод Хатажукова о том, что сирийским черкесам необоснованно отказывают в выдаче вида на жительство и гражданства по программе для соотечественников.

"На самом деле из Сирии бежали все, и не имеет значения: большинство беженцев составляют сирийские черкесы или не большинство. Их историческая родина - нынешняя Россия, и Россия должны была их принять, но Россия этого не делает. Черкесы – это наши соотечественники, потому что они говорят на языке одного из народов России. Наверно, не было установки принимать черкесов как соотечественников", - посетовала правозащитница.

В то же время Ганнушкина отметила, что сирийские черкесы, несмотря на проблемы, смогли получить на Северном Кавказе ту или иную форму легализации. "Всё-таки там кого-то и как-то принимают, а в других регионах беженцев из Сирии не принимают совсем", - сказала она.

Еще один соавтор доклада, юрист организации "Солдатские матери Санкт-Петербурга" Александр Горбачев, заметил во время работы над исследованием проявления солидарности жителей Северного Кавказа с беженцами-черкесами из Сирии.

"Люди на Северном Кавказе очень сплотились в связи с этой бедой. Помощь беженцам оказывалась, в первую очередь, самими людьми, хотя и местные власти смотрели на беженцев более лояльно, чем в других регионах", - отметил он.

По словам Горбачева, сирийские черкесы воспринимают Северный Кавказ и Россию в целом как свою родину. "Многие из них хотели бы стать гражданами России, надеясь найти в ней защиту и новую «старую родину». Но, к сожалению, существуют серьезные препоны на общегосударственном уровне", - добавил Горбачев.

Орлов напомнил о "выдавливании" потенциальных членов подполья в Сирию

Война в Сирии, как ни странно, способствовала умиротворению ситуации на Северном Кавказе, отметил Олег Орлов, говоря о взаимосвязи этих вооруженных конфликтов.

"Война в Сирии, объективно, сыграла умиротворяющую роль в ситуации на Северном Кавказе. За полтора-два года до вступления России в войну в Сирии, когда там уже активно шла война и начали укрепляться структуры террористической организации ИГ**, начался отток туда с нашего Северного Кавказа. Хотя не совсем верно говорить про отток, - это скорее было выдавливание. По сути дела, мы очень хорошо это видели, например в Дагестане: чиновники и силовики выдавливали целые семьи людей, которые исповедуют такой фундаменталистский ислам, семьи, где были убитые или в то время прятавшиеся в горах участники незаконных вооруженных формирований. [Выдавливали]  всех тех, кого наша власть могла считать людьми, сочувствующими вооруженному подполью или теми, кто может как-то им оказать помощь. Вот это очень широкая практика была, когда людям фактически говорили: «Вам тут не место, мы тут создадим для вас ад, уезжайте». Это выдавливание шло активно, но часть выдавленных людей не уехала в Сирию, а осела в Турции, и в Турции именно в эти годы возникла большая диаспора выходцев с Северного Кавказа, дополнительно к той, которая уже была", - рассказал он.

Часть "выдавленных" таким образом из России жителей Северного Кавказа действительно уехала в Сирию, пояснил правозащитник.

"И приняла участие в войне, часто на стороне ИГ**, многие погибли. Это все способствовало тому, что активность вооруженного подполья на Северном Кавказе уменьшилась, - и возвращение [участников боевых действий в Сирии на Северный Кавказ], на мой взгляд, не оказывает заметного влияния. Хотя среди тех, кого убили недавно в группировке под командованием известного полевого командира Бютукаева, по официальным данным, есть люди, вернувшиеся с Ближнего Востока, но это частный отдельный случай. Возвращающиеся оттуда, по крайней мере пока, не играют заметной роли в вооруженном противостоянии на Северном Кавказе", - добавил Орлов.

Правозащитники оценили роль военной полиции с Северного Кавказа

Из России в Сирию в качестве военной полиции направлялись подразделения из Чечни и Ингушетии, и это, по мнению Орлова, играло скорее положительную роль.

"Нам не известны факты какого-то отрицательного их взаимодействия с мирным населением. Наоборот, когда преимущественно мусульмане занимались поддержанием порядка в районах, населенных тоже мусульманами, это было скорее правильно и хорошо", - считает правозащитник.

Ряд респондентов, чьи интервью легли в основу доклада, рассказывали о взаимодействии с представителями военной полиции, прибывшими из России, в частности о чеченцах в составе военной полиции, отметила Екатерина Сокирянская.

"Свидетели говорили о том, что вступали с ними диалог. Я помню, один мужчина, который выезжал из Гуты вместе с участником вооруженной оппозиции и остававшимися мирными жителями, рассказывал, что по дороге, когда они выезжали, их несколько раз проверяли, выводя из автобусов - это были чеченцы, некоторые из них даже говорили по-арабски. У них состоялся довольно длительный разговор. Чеченцы стали им говорить: «Зачем вы выступаете против своего правительства? Разве вы не видите во что превратилась ваша страна, она в руинах! Вот у нас тоже была такая ситуация, а сейчас мы живем хорошо». Респондент говорит, что они довольно долго с ним общались, и в конце концов даже пришли к какому-то единому мнению. Понятно, что цель отправки именно мусульман-суннитов с Северного Кавказа в том, чтобы у России в Сирии было в том числе «мусульманское лицо». Несколько свидетелей нам также рассказывали, что в то время, когда российская военная полиция присутствовала в населенных пунктах или входила вместе с сирийскими вооруженными силами, было гораздо меньше фактов, например, разграбления домов и какого-то насилия, беспредела было меньше. То есть они этот фактор тоже отмечали как положительный", - пояснила она.

Вопрос о деятельности в Сирии ЧВК Вагнера не исследовался в докладе, а историей со зверским убийством сирийца занимаются российские правозащитники в интересах брата погибшего, пояснил "Кавказскому узлу" Олег Орлов.

"Этим событием и борьбой за возбуждение уголовного дела сейчас непосредственно занимается правозащитный центр «Мемориал»* и Международная федерация прав человека. Интересы потерпевшего, брата убитого, представляет адвокат Илья Новиков. Собственно говоря, заявление брата убитого было подано с помощью этих организаций, совместно нами было получено это заявление, и именно мы передали его в Следственный комитет. Но исходя из нашей многолетней практики работы по аналогичным трагическим событиям в Чеченской Республике, эта работа займет много времени. Это будет очень нудная, очень длительная, требующая очень скрупулезного отношения к изложению фактов работа. Понятно, что Следственный комитет будет отказывать в проверке, потом будет отказывать в возбуждении уголовного дела, и мы будем обжаловать эти отказы в судах. Это, пожалуй, займет не один год, но это очень важная работа", - заключил он.

* организация внесена Минюстом России в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента

**  организация признана террористической и запрещена в России судом