В Кабардино-Балкарии вспоминают жертв политических репрессий балкарского народа

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

8 марта в Кабардино-Балкарии отметят День памяти жертв политических репрессий балкарского народа. В память об этом событии в Нальчике возле Мемориала памяти жертв репрессий балкарского народа состоится митинг.

Накануне корреспондент "Кавказского узла" встретилась с жителями поселка Хасанья, которые поделились воспоминаниями о депортации, жизни в изгнании и возвращении на родину. 

Магомед Тогузаев: в слухи о депортации никто не верил

Житель поселка Хасанья, 80-летний Магомед Тогузаев хорошо запомнил 8 марта 1944 года.

"Накануне муссировались слухи о том, что после карачаевцев и чеченцев, которых депортировали 23 февраля, очередь за балкарцами. Но никто в это не верил. Одной из причин такого неверия было то, что на тот момент балкарцы активно воевали на фронте. Например, из нашего небольшого селения Зылгы на фронт ушли 89 человек. Как потом оказалось, 67 из них погибли. Из нашей семьи воевали два мои дяди и старший брат. Дома оставались старики, женщины, дети и инвалиды. И, тем не менее, 8 марта утром рано нас разбудил отец, матери он сказал: "Быстро собери детей, кажется, нас выселяют", - рассказал Магомед Тогузаев.

Село Зылгы находилось на левом берегу реки Черек, а автомобильная дорога в Верхнюю Балкарию шла по правому берегу.

"Через реку к селу был проложен хороший мост. Однако американские "студебеккеры" приехавшие за нами, остановились на правом берегу, - мост, мол, не выдержит. Хотя до этого он выдерживал грузы. Нас выгнали из села, нам пришлось идти до машин пешком. Потом, конечно, выяснилось, что этот изуверский ход был придуман для того, чтобы мы не взяли с собой вещей. В руках же много не возьмешь", - рассказал Магомед Тогузаев.

Он помнит, как весь день 8 марта мимо провозили депортированных зс верхних селений. "Можете себе представить, сколько шума и плача было. Среди них были и наши родственники", - рассказал Магомед Тогузаев.

"Переночевали на поляне Сяур на голой земле. Март хоть и был теплый, но ночи были холодные. Утром нас загрузили в "студебеккеры" и доставили к эшелонам. Когда мы приехали в Казахстан на станцию Джалтырь, первое, что бросилось в глаза - на недостроенном вокзале висел огромный плакат с надписью: "Осторожно, бандиты". Нас поселили в бараках, хотя в документах впоследствии пришлось читать, что каждому спецпереселенцу полагалось три квадратных метра жилплощади. Однако нас загнали в полуподвальный барак, где, по-видимому, раньше держали овец. Там мы прожили до лета", - рассказал Магомед Тогузаев.

Юсуп Хуламханов: не верил, что когда-нибудь сможем вернуться домой

Юсуп Хуламханов, которому исполнилось 83 года, попал с семей в Ошскую область Киргизии в колхоз имени Фрунзе.

"Женщины работали на хлопковых полях. Копали вручную, так называемыми кетменями. Дети тоже работали, окучивали хлопок. Трудно было, голодали. Постепенно мы привыкли. Нас спасло то, что наш язык сходен с киргизским, и с местными - киргизами, узбеками - мы понимали друг друга. До 1953 года я работал на бричке. В 1953 году колхозу выделили единственный грузовик, и я стал шофером. Я не верил, что мы когда-нибудь сможем вернуться домой. Мы ведь пробыли там не год, не два, и не три, а 13 лет", - рассказал Юсуп Хуламханов.

"У нас был комендант, который следил за всеми нашими передвижениями. Без его разрешения мы никуда не могли пойти либо поехать. Однажды, это было 16 мая 1956 года, он пришел и сказал: "Вы свободны. Вы не были виновны". Всем выдали паспорта. И мы вернулись. Мой дом уцелел. Там жил бригадир. Он сам пришел и сказал: "Это ваш дом", - вспоминает Юсуп Хуламханов.

Саладин Жабоев: от голода опухали ноги

Саладин Жабоев, которому сейчас 75 лет, стал ссыльным в 6-летнем возрасте.

"Собрали всех - и стариков, и молодых. Отец мой был лежачий больной, его солдаты положили на тряпки, вынесли и погрузили в машину. Так он все 17 дней и ехал лежа. 5 мая 1944 года он умер. Нас поселили в колхозе "Коммунизм", - рассказал о депортации Саладин Жабоев.

Он хорошо запомнил, как голодали переселенцы. 

"Есть нечего было, надевать тоже – все осталось здесь. Помню, у меня от голода опухли ноги. Я думал, что долго не проживу. Тогда моя старшая сестра, царство ей небесное, продала что-то из своей одежды и купила мне четыре яблока. Я съел яблоки и, представьте себе, почувствовал себя лучше. Работали на хлопковых полях. Уходили затемно и приходили в темноте. Дети тоже работали. Например, моему старшему брату не было и 12 лет, а он работал на окучивании хлопка. Он не мог запрягать лошадь, и ему за это доставалось от бригадира. Мы многое пережили", - рассказал Саладин Жабоев.

"Но прошло два года, и нам стало легче. Мы переехали в артель "Победа". Мне уже было 9 лет. Я стал ходить в школу. Школа была за 7 километров. Приходилось в 2-3 часа ночи вставать, чтобы не опоздать. В этой школе я проучился до 5-го класса. Потом мы переехали. За время нахождения в ссылке мы меняли место жительства раз семь. Отсюда выселили, и там покоя не давали", - рассказал Саладин Жабоев.

"Когда мне исполнилось 19 лет, меня призвали в армию. Прослужил 3 года и 2 месяца. Оттуда уже вернулся на родину. Устроился работать механиком в автобусном парке. Сам сделал саман и построил небольшой домик. Пришлось и ссуду в банке взять - 700 рублей. У меня четыре сына и дочка. Все семейные. Хотелось бы, чтобы они жили отдельно, но такой возможности нет. Я уже много лет прошу, чтобы выделили мне участок под строительство, но не выделяют. В Хасанье многие семьи живут вот так скученно, со взрослыми детьми в связи с тем, что землю под строительство не дают. Хотя земли вокруг села достаточно", - считает Саладин Жабоев.

Суфьян Беппаев: никаких серьезных трений между кабардинцами и балкарцами не было и не будет

Как рассказал корреспонденту "Кавказского узла" председатель аланского совета республиканской общественной организации балкарского народа "Алан", ответственный секретарь комиссии при президенте КБР по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Суфьян Беппаев, в настоящее время в живых остается примерно 30000 человек из числа балкарцев, переживших депортацию, или родившихся во время пребывания балкарцев в положении спецпоселенцев.

В настоящий момент, по словам С.Беппаева, эти люди получают доплату к пенсии – 714 рублей в месяц и скидку 50% на оплату коммунальных услуг (в денежном эквиваленте эта скидка составила бы 1575 рублей). "Конечно, этого недостаточно. Недавно мы подготовили доклад в комиссию по реабилитации жертв политических репрессий при президенте РФ, где предложили увеличить размер компенсации тем, у кого маленькая пенсия", - отметил он.

Что касается исполнения закона о реабилитации репрессированных народов в отношении балкарцев, то здесь, по словам лидера движения "Алан", ситуация двоякая.

«Что касается сохранения памяти о репрессиях - у нас есть Мемориал жертв политических репрессий балкарского народа. Мемориал большой, двухэтажный. Мы перезахоронили там прах основоположника балкарской поэзии Кязима Мячиева, скончавшегося в ссылке", - рассказал Суфьян Беппаев.

Председатель аланского совета опроверг мнение, что нынешние земельные споры в республике стали последствием депортации, заметив, что никаких серьезных трений между двумя народами не было и не будет.

"Сейчас идет речь о распределении спорных земель в долевом порядке межу жителями сел. Земля, принадлежащая селам, будет возвращена, поскольку в будущем каждое село должно будет само себя кормить. Этот вопрос не носит национальный характер - подобные проблемы есть и в балкарских, и в кабардинских селах", - заявил Суфьян Беппаев, отметив, что в настоящее время для разрешения этих проблем создана согласительная комиссия, куда вошли представители кабардинцев, балкарцев, русских, а также представители властей.