Людмила Алексеева: взгляд из России на события августа 2008 года

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Война между Россией и Грузией - событие чрезвычайной важности, последствия которого надолго определят не только взаимоотношения между этими странами, но и отношения к Грузии и к России во всем мире. Этот конфликт трансформировал современный геополитический мир и по-новому поставил вопрос о безопасности в Европе и даже за ее пределами. Он выявил неспособность нынешней системы международной безопасности эту безопасность обеспечить и сделал настоятельно необходимыми и всем очевидными выработку новых механизмов улаживания взаимоотношений между государствами современного мира.

Но это – огромная работа для всего международного сообщества на ближайшие годы, а сейчас я о том, как видится этот конфликт из России. Его развертыванию поспособствовали опрометчивые действия грузинского руководства, потерявшего самообладание от постоянных демаршей России в течение переговоров о постепенном налаживании взаимоотношений между нашими странами. Нападение на Цхинвали было катастрофическим просчетом, долгожданным подарком для наших ястребов. Ответ России на это был, конечно же, несоразмерным по масштабам и ничем не может быть оправдан. Не случайно российское руководство для объяснения своих действий преувеличивало в десятки раз численность жертв среди мирного населения и стремилось представить произошедшее как геноцид по отношению к осетинам. Здесь важную роль сыграли российские правозащитники, которые указали точное число жертв и возложили вину за гибель мирных жителей не только на грузинских военных, но и на российских – ведь Цхинвали пострадал не только от обстрелов с грузинской стороны, но затем и с российской. И поток беженцев из Южной Осетии в Грузию тоже показал, от кого они бежали.

Что значит эта война для Грузии, вы знаете. Я буду говорить о том, как восприняли ее в России и о последствиях этой войны для России и для россиян.

Грубая и глупая агрессивность российского руководства была таким же психологическим срывом, как действия грузинского руководства. Грузия давно раздражала их своим откровенным стремлением на Запад - и не просто на Запад, а в НАТО, продвижение которого на восток, к границам России болезненно воспринимается не только политической верхушкой, но и рядовыми гражданами - мы с советских времен приучены видеть в НАТО своего главного врага. Сейчас эти подкорковые страхи реанимируются государственной пропагандой через такое мощное средство влияния на умы как телевидение очень активно и вполне эффективно. Что НАТО позиционируется как оборонительная организация - этому в России мало кто верит. На Грузии отыгрались за все страхи и за все обиды, действительные и мнимые, которые в последние годы приходилось терпеть от НАТО, от США, а отчасти и от Европейского союза (ЕС), – в связи со вступлением и в ЕС, и в НАТО прибалтийских государств, в связи с установлением в нескольких европейских государствах системы противоракетной обороны, в связи с вооружением и обучением грузинской армии. Неожиданно свалившееся на Россию огромное богатство в виде нефтедолларов и энергетическая зависимость Европы от российских нефти и газа вселили в нашу политическую верхушку необычайно приятное ощущение ее значимости в современном мире и сделали особенно нетерпимыми уколы самолюбию извне. Очень быстро у них развилась агрессивность, которая довольно часто возникает из-за психологических комплексов: память о Советском Союзе как сверхдержаве и игнорирование мнения российского руководства, а подчас и реальных интересов России, развили эти комплексы и одновременно – агрессивность. Ее первое публичное проявление, еще до августовской войны - это мюнхенская речь Владимира Путина, обнаружившая накопленную враждебность к Западу вообще и особенно к Америке.

И комплексы и агрессивность заметно возросли когда, вопреки возражениям России была провозглашена независимость Косова. Я не присутствовала, конечно, при кулуарных разговорах в Кремле, на эту тему, но думаю, там сразу же прозвучало: почему им (Западу) можно, а нам (России) нельзя? Думаю, учащение провокационных акций со стороны России и с ее одобрения – со стороны Южной Осетии и Абхазии началось именно для того, чтобы получить повод для ответных действий против Грузии. Увы, грузинские политики заглотнули эту приманку.

Развитию событий в таком направлении задолго до августа способствовал и отклик российских низов (и не только низов) на агрессивную риторику президента Путина и его окружения: "Россия встает с колен" - это очень популярное словосочетание на наших телеэкранах и оно находит отклик в сердцах очень многих, может быть даже большинства россиян, - даже тех, кому лично от этого мнимого или действительного величия ничего не перепадает. Мы ведь имперская нация, и народ привык гордиться размерами страны, ее военной мощью и превалированием над менее сильными соседями.

Конечно же, на развитие событий как всегда повлияли личность и мироощущение Владимира Путина, который сейчас уже не президент, но по-прежнему играт первую скрипку в наших международных делах, которые по конституции относятся к ведению президента, а не премьер-министра. Сыграли роль и личные качества грузинского президента и его окружения – их угрожающая риторика по отношению к Южной Осетии и Абхазии не способствовала сближению с Грузией, а наоборот, подталкивала в объятия России не только их правителей, но и существенную часть населения.

Что касается российского общества, то приходится признать, что эта война нашла в нем большую поддержку, чем, скажем, оккупация Чехословакии в 1968 году. Тогда, 40 лет назад, я ни разу не столкнулась с поддержкой правительственного курса в среде интеллигенции, хотя в народе и тогда бытовала имперская реакция: "Мы их освободили от фашистов – и вот благодарность". Сейчас и в интеллигентской среде можно услышать, что "мы не могли не ответить ударом на удар", а что наш ответ оказался для Грузии оглушительным – так "о чем они думали, когда сталкивались с Россией. Мы больше и сильнее, вот и удар такой." Более того, я присутствовала на симпозиуме германских и российских журналистов, походившем в Москве, и там член Совета Федерации Торшин разъяснял присутствовавшим: "нас упрекают во вторжении в Грузию. Мол, несоразмерный ответ на действия грузинских военных. А припомните Великую отечественную войну. Гитлер вторгся в нашу страну. Как вы думаете, мы должны были изгнать его за пределы нашей территории и остановиться на границе? Конечно, мы были правы, дойдя до Берлина и тем самым уничтожив опасность повторения угрозы." И еще он сказал: "ответить ударом на удар или устраниться это было равнозначно выбору нарушить правила поведения миротворцев или предать осетин, которые нам верят, которые наши друзья." Ну, конечно же, они повели себя как рыцари и друзей не бросили. Вот такая риторика. И что самое печальное – не только российские журналисты слушали все это вполне сочувственно, но и германские, - во всяком случае никто из них ему не возразил. Но, конечно же, демократическая часть россиян осуждает прежде всего свое руководство за все, что произошло в августе и тянется до сих пор. Тут я могу говорить уже не как наблюдатель, а от своего имени. И это не только мои чувства, - это настроения очень многих в России. Война с Грузией - это наше личное, семейное горе.

За агрессивность и злобность нашей политической верхушки страна уже платит и долго будет платить.

Это сказалось на отношении к России в Европе и в Америке. Это отношение за всех определил министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд, сказав, что сотрудничество с Россией, неизбежное в современном глобализованном мире, должно вестись на более жестких условиях. Наш президент Дмитрий Медведев ответил, что, мол, "мы не боимся холодной войны". На самом деле похолодание отношений с Западом очень для нас чувствительно. Россия нарушила массу международных обязательств, продемонстрировала непредсказуемость, агрессивность и опасность свою как соседа прежде всего граничащим с нами государствам. Они стали опасаться России и в связи с нападением на Грузию, и в связи с объявлением независимости Южной Осетии и Абхазией. Ведь даже тесно связанные с Россией Беларусь и Казахстан не поддержали этого ответа России на объявление независимости Косова. И понятно почему: почти у всех есть свой скелет в шкафу. Одиночество в современном глобальном мире очень неудобно и даже опасно, особенно сейчас, в условиях очевидного начала мирового кризиса.

Этот кризис не должен был заметно коснуться России, во всяком случае на нынешнем этапе, когда он развивается как кризис финансовый и банковский. В России держателями акций являются в основном богатые люди, они бы стали чуть менее богатыми. Кредиты у нас мало кто набрал, еще меньше таких, кто взял крупные кредиты – например, на покупку квартиры. Так что и с этой стороны мы не должны были сильно пострадать. Но мы уже пострадали очень сильно и уже очевидно, что в России экономический кризис будет более продолжительным и более тяжелым, чем в Америке и в Европе. И причиной этому, во многом, война с Грузией. Самыми первыми на эти события отреагировали даже не политики, а инвесторы. Произошел массовый отток капиталов из России.

Конечно, непредсказуемость России как партнера для западных инвесторов проявилась не только в войне с Грузией. Но эта война все-таки сыграла роковую роль для российской экономики. Бывший советник президента Путина Андрей Илларионов объясняет это так. Он признает, что цены на акции российских компаний перестали расти до начала этих событий, а именно в мае 2008 года. Это было естественной реакцией на экономические условия во всем мире. Но ни производство, ни потребление в России в этой время не снизились – ни добыча нефти, ни покупки автомобилей, одежды и еды. Т.е. снижение биржевых индексов шло параллельно американским и европейским - и даже чуть медленнее. Первый провал на нашей бирже случился 18 июля 2008 года, когда Федеральная миграционная служба отказала в длительной визе на въезд в Россию англичанину Роберту Дадли, главе компании "Бритиш Петролеум". Это было истолковано как показатель того, что российское правительство готовится съесть "Бритиш петролеум" как несколько лет назад съело российскую компанию "ЮКОС". Илларионов пишет: "Инвесторы поняли, что российская власть распространяет произвол не только на своих граждан, но и на иностранцев. Это было похоже на объявление войны российского государства против мирового бизнеса." И конечно же наша биржа обвалилась 8 августа. В других странах биржевые индексы продолжали сползать, а в России обвалились. И не однажды во время этой войны. За месяц российский рынок упал на 50% быстрее чем американский. "По провалам российского рынка, - пишет Илларионов, - можно отследить политическую историю России лета и осени 2008 года. Медведев говорит: Мы не боимся холодной войны – рынок проваливается. Посылают бомбардировщики на Кубу - рынок проваливается. Объявляют о военно-морских маневрах – рынок проваливается еще раз. При этом реальная экономика остается вполне приличной. Падение фондового рынка, следовательно, объясняется только политически. Агрессивной политикой внутри страны и за рубежом". От нас сбежали практически все кто мог убежать. Сейчас уже и российские и международные эксперты признают, что Россию ожидает более глубокий и более продолжительный кризис, чем это будет в Европе и в Америке. Прекращение экономического роста, а затем и его спад для рядовых граждан означает увеличение безработицы, снижение уровня жизни и без того не высокого, крах надежд на лучшее будущее. У нас, к счастью, есть стабилизационный фонд, в нем аккумулирована часть доходов от продажи нефти и газа, когда цены на них были заоблачными. Правительство уже дважды пускало огромные суммы из этого фонда на погашение долгов российских банков и, чтобы не допустить их банкротства. Но эти вливания делаются без публичного обсуждения того, кому и почему они достаются, и поэтому закономерно ширится убеждение, что спасаются собственные капиталы власть имущих, без учета интересов государства и граждан.

Как все это отразится на политическом климате в стране? Все согласны, что вертикаль власти, выстроенная в России в последние годы, к преодолению кризиса не готова. Режиму предстоит трансформироваться. В какую сторону – пока не очевидно.

Варианты – от либерализации до полной изоляции и построения "крепости Россия". Наша политическая верхушка по этому поводу раскололась. Но все они боятся своих граждан, которые, вновь изведав прелести падения уровня жизни, как бы не пошли громить их офисы и виллы. Мы сейчас на развилке – и куда пойдет страна в огромной мере зависит от соотношения сил сторонников модернизации и сторонников крутых мер на политических верхах. В августе был пик торжества ястребов. Они вышли на передовую во всех сферах жизни. Однако кризис смягчил политическую ситуацию, сейчас на передний край выходят экономисты. Что будет дальше – не ясно. Это покажет будущее. Но при ослаблении власти, вследствие экономического кризиса и роста протестных настроений по всей стране, объявление независимости Южной Осетии и Абхазии может аукнуться пробуждением сепаратистских тенденций в нашем многонациональном государстве. Особенно велика такая вероятность республиках Северного Кавказа, где и сейчас ситуация далека от стабильной.

31 октября 2008 года