Энвер Кисриев: "Дагестан возвращается к бюрократической форме правления"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Начало 2006 года ознаменовалось в Дагестане сменой правящей элиты. Место Магомедали Магомедова, около 20 лет возглавлявшего республику, занял Муху Алиев. О причинах и вероятных последствиях этих событий в своём интервью "Кавказскому узлу" рассказал известный политолог, специалист по дагестанской этнополитике, заведующий сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН, кандидат философских наук Энвер Фридович Кисриев.

- Возможно ли говорить про серьёзные изменения на политической арене после избрания президентом Дагестана Муху Алиева?

- Конечно, изменения политических сил неизбежны, но резких переворотов, по крайней мере, в ближайший 2006 год не будет. Чем больше проходит времени после смены руководства, тем более значительные перемены в конце концов происходят. Но они будут медленными, постепенными. К власти пришел человек не силового плана, не конкурирующий на политическом или экономическом поле с предыдущем руководителем. Тем более, что Магомедали Магомедов сохраняет свое политическое влияние. Существенную роль играет и тот факт, что его сын стал одним из трех крупнейших руководителей республики — председателем парламента(1). Все это создает такую ситуацию, когда гирьки на весах поменяли, но весы сильно не качнулись и вряд ли в ближайшее время это произойдет.

- Можно ли четко обозначить — какие кланы в Дагестане за что отвечают? Например, силовики — чьи они люди?

- Четкого распределения на кланы в республике нет. Есть, так называемые, этнопартии, которые сложились в Дагестане в период хаоса, когда была полностью потеряна функция контроля со стороны федерального центра и Дагестан стал формировать свои собственные структуры управления. Они, конечно, создавались на силовой основе. Но национальность не играла в них решающей роли. Национальность — это очень большая общность, скорее абстрактная. А политические группировки компактны, для них характерна более жесткая внутренняя связь, более сильная концентрация финансовых средств. Они были основаны на джамаатах. Джамааты в Дагестане, - это то, что русские когда-то называли аулами, по среднеазиатскому образцу. В действительности - это не аулы, не сельские населенные пункты, но скорее древнегреческие города-государства. Они обладали традиционным в Дагестане фактически атомарным суверенитетом. Например, Хунзах, Цудахар, Ахты, Губден и ряд других. Губден — это большое селение, в настоящее время там сорок мечетей на сорок кварталов, кроме соборной мечети. Эти люди обладают самостоятельной идентичностью, хотя они и даргинцы. Хотя еще есть, например, Кубачи и Леваши. Национальность вообще была создана учеными извне. Пришел ученый, посмотрел, видит - говорят на одном или близких языках. Ученый и говорит: "Это даргинцы!". Но сами даргинцы себя никогда не называли даргинцами, они не пользовались таким общим понятием — дробили его на цудахарцев, кубачинцев, и так далее(2). Позже, при ленинской национальной политике, создании письменности, издании газет образовались те национальности, которые мы все знаем: аварцы, даргинцы, кумыки и другие. Но изначально — это все-таки были города-государства и их собственная идентичность. И они реанимировались, произошло возвращение в прошлое в условиях хаоса 1990-х годов. Люди стали создавать солидаристкие группировки для того, чтобы выжить. Ведь ничего не работало, - ни милиция, ни производство, ничего. Сформировалось огромное количество так называемых этнопартий, которые, конечно же, были ничтожно малы для того, чтобы завоевать всю власть в республике в целом. Поэтому возникало сложнейшее переплетение, компромисс договоров, взаимное уничтожение. И когда говорят, что Хачилаев контролировал Каспийское море — было бы очень сильным упрощением вслед за этим утверждать, что лакцы контролировали море. Хотя, кроме Хачилаева были еще и другие кланы. И он не смог бы контролировать море, если бы не уступил что—то другое иным группировкам.

И это настолько сложно, настолько всё переплелось, что говорить о том, что какой-то этнический клан контролирует что-то конкретное, нельзя. Поэтому, все эти компромиссы, переговоры, взаимные уступки и создали Дагестан, как неразрывное целое. Ни кумыки, ни аварцы, ни лезгины, ни даргинцы не могли даже заикнуться о каком-то узконациональном интересе(3). Это было исключено, - если бы это произошло, то Дагестан бы просто развалился, раздираемый враждой, как это происходит, например, между осетинами и ингушами. Там есть национальная политика, преследующая свой жесткий национальный интерес. В Дагестане этого нет, здесь вообще нельзя задевать один народ, потому что сразу окажешься подвержен остракизму.

Про этническую идентичность действительно много говорят, как про элемент национальной культуры, но в реальном политическом процессе национальностей нет. Есть группировки. Конечно, они, как правило, мононациональные, потому что и джамааты мононациональны. Например, в Акушах живут акушинцы и они все - даргинцы. Поэтому и говорят, что они - национальная группировка. Но она, по сути, - поднациональная. И в своей политической борьбе она может абсолютно пренебрегать другой партией той же национальности. И консолидироваться с другими национальными партиями. Причем, это иногда даже выгодно, потому что для этой группировки этнопартия той же национальности - это борьба в одной берлоге, гораздо более обостренная. Лучше попросить человека, который живет за другой горой, что бы он тебе помог, чем обратится к своим. Поэтому, сказать - кто и что контролирует у нас - нельзя. Впрочем, уже с конца 1990-х годов, эта система этнопартий стала постепенно утрачиваться, растворяться. Когда замминистра МВД Владимир Колесников приехал в Дагестан и арестовал 11 человек из этнопартии Хачилаева, включая самого Хачилаева, то были арестованы и представители других этнопартий(4).

Потом они все вышли на свободу, вернулись на свои большие посты. Но это сильно пошатнуло этнопартии, - пока лидеры сидели (примерно, полгода), то растеряли почти все, чего добились. А с возвращением Кремля на дагестанскую политическую сцену этнопартии все больше и больше стали ослабевать. Сила стала консолидироваться у формального руководства республики. До этого Магомедали Магомедов удерживался потому, что чутко чуял соотношение сил между этнопартиями, и всегда выбирал неавторитарные решения, — иначе его бы просто смели. Неправильно думать, что Магомедали подмял всех под себя, и правил единолично. Дагестаном так править нельзя. Поэтому он старался лавировать. Каждый член этнопартии, конкурирующий, заключающий договора, вступающий в коалиции в постоянно меняющейся ситуации, - все они мечтали быть первыми, но если не получалось, то лучшим выбором был "дедушка" (так Магомедали Магомедова называют в республике). Потому что, это человек, который всегда в центре. И когда он отчетливо чувствовал, что за ним большинство, вот тогда он стучал кулаком по столу и навязывал свое решение. Но я был свидетелем сцен, когда к Магомедову приходили некоторые из не самых крупных лидеров этнопартий и в ультимативной форме выдвигали какое-либо требование. В таких случаях Магомедали никогда не впадал в амбиции, авсегда шел навстречу и находил возможность удовлетворить их требования. Он никогда не вставал в позу, не проявлял амбициозность, и мог стерпеть очень многое. А лидеры этнопартий, в основном, были люди молодые, горячие, менее образованные и выросшие на силовых акциях. Они бы не стерпели даже одной сотой доли того, что Магомедали терпел. Но потом все равно тихой сапой "дедушка" приручал человека, который ему угрожал. Так что надо отдать должное его политическому мастерству и мудрости.

- Сейчас, как Вы сказали, Кремль восстановил своё влияние в Дагестане после событий 1999-го года и прихода Путина во власть. Как это повлияло на ситуацию в республике, можно ли говорить, что кто-то сегодня конкретно контролирует рыбу, кто-то нефть или газ?

- С конца 1990-х, когда Москва стала возвращать себе рычаги власти, внутриполитическая ситуация в республике стала все более и более развиваться, терять национальные и структурные свойства. Лидеры этнопартий становились чиновниками, или вообще исчезали с политического горизонта. А у чиновников — лидеров этнопартий - неформальный авторитет только рос, все больше и больше. То есть чем "круче" лидер этнопартии, тем более сильную позицию он занимает, в том числе в официальной власти. Но чем активнее Москва возвращает себе рычаги власти, тем меньше в чиновнике от лидера этнопартии и тем больше от чиновника. Он уже не может собрать десяток автобусов с автоматчиками, как это было прежде, и приехать на центральную площадь, когда будет решаться вопрос о занятии им какой-то должности. Раньше были случаи, когда, если под кем-то из лидеров этнопартий вдруг зашаталось должностное кресло, то в Махачкалу приезжали на грузовиках молодые люди из джамаата, сидели по паркам, пили кока-колу, демонстрируя свою силу и то, на что они способны, если обидят их руководителя. Эти люди не исчезли и сейчас, хотя среди них многие погибли. Но они уже в меньшей степени чапаевы - они уже больше чиновники. И смена руководства принимает административную форму, - чиновника меняют, не потому что у кого-то сильней группировка, а потому, что Москва потребовала.

- То есть Дагестаном сейчас больше правят чиновники, чем чапаевы?

- Да, Дагестан возвращается к бюрократической форме правления. Правление Магомедали Магомедова в 2000-2006 гг. стало приобретать авторитарный характер. Он заручился поддержкой не этнопартий, как раньше, а Кремля. Стал опираться на силу и авторитет Москвы. Численность милиции резко возросла, больше денег стала давать Москва, контроль над их распределением увеличился, и сильнее Москвы на дагестанской политической сцене уже никого нет. Таким образом, Дагестан превратился в бюрократическую систему, которой правят из Москвы. И все уже этому подчиняются. То есть смена власти в данном случае, это не смена этнопартий, хотя, конечно, сменилась национальность, сменился человек. Но если бы это было в 1997-м или даже 1999-м году, то можно было бы предполагать серьезный передел собственности, с резкими силовыми действиями, может быть даже с кровью. Но сейчас это не происходит и не произойдет, потому что приходит не лидер другой этнопартии, а один чиновник заменил другого чиновника. При этом они разные по сути. Если Магомедали Магомедов - политик сложных, хаотических ситуаций, не очень хороший технократ, то Муху Алиев совершено другой тип управленца. Он глубоко вникает в документы, он эрудирован, он продумывает решение, принимает и заставляет выполнить.

- Произойдёт ли в будущем частичный передел собственности?

- Я думаю, что передел будет, но это будет передел не бандитский. Он будет проводится как санитарная инспекция. Все, что было шатко с правовой точки зрения, все, что носило грубый характер захвата, или не было доведено до конца с правовой точки зрения — вот это будет постепенно менять форму собственности, но не руководителем, а государственными органами власти, начиная на местном уровне и заканчивая Москвой. Всё будет делаться всей тяжестью государственной власти.

- Но можно ли все-таки сказать, что и кому принадлежит сейчас в Дагестане?

- Примерно, да - газ превалирует у кумыков, нефть — у аварцев, хлебопродукты у детей Магомедали Магомедова, безалкогольные напитки тоже у него(5).

Но все этов очень грубом приближении, которое в Дагестане будет восприниматься болезненно. В реальности всё переплетено, перемешано. В Дагестане говорят, что в море у каждого крупного деятеля есть свой сейнер, - чем крупнее чиновник, тем больше у него кораблей. В этом, конечно, есть доля шутки. Про того же Магомеда Хачилаева ходил такой анекдот. Приходит он к берегу Каспийского моря, приплывает золотая рыбка. "Чего тебе надобно рыбка?", - спрашивает её Хачилаев. Конечно, он таким могучим не был, но маленькая доля правды есть и в этом анекдоте.

- Раньше в Дагестане на "хлебные", "взяткоёмкие" должности ставили по этноприближенному принципу. Сейчас ситуация изменится?

- Я думаю, что резко она не измениться. Но с ней будут бороться, ее будут преодолевать. Приходит авторитет центральной власти, приходит администрирование, а не кумовство.

- А это хорошо для республики или плохо?

- Переворот, который произошел в нашей стране, - я имею в виду перестройку, - носит грандиозные масштабы. Возмущения масс не произошло, потому что переворот сопровождался освобождением людей от всех форм оков. И они в этом пространстве выбора ринулись во все стороны и занимались не властью, а устройством своей жизни. Многие погибли, а те, кто устроились — сделали это неправильно, не по закону. Теперь возвращается закон, но он возвращается в условиях, когда людям никто не хочет давать работу. Например, в Северной Осетии, по словам полномочного представителя президента РФ Дмитрия Козака, до 80 процентов экономики находится в тени. И он хочет это прекратить, но это же не просто криминал, - это огромное число людей, которое кормиться из теневой экономики. Эти люди своей кровью устраивали свой бизнес, кормили семьи. Теперь приходит чиновник, который получает зарплату в кассе от государства, берет статистику, находит неправильности и говорит - так нельзя. Я больше всего боюсь, что процесс наведения порядка приведет к катастрофическим последствиям для власти. Потому что жить по закону будет просто невозможно. Никакой бизнес не будет работать - чиновники будут его просто поедать. Как говорят в армии — самое страшное жить строго по уставу. Уставы пишутся не для того, что по ним жить, а для того, что бы по ним отчитываться, - а живут по неписаным законам. Сегодня пытаются упорядочить жизнь людей, поставить их в какие-то соты, клетки, узкие коридоры и гнать по ним в определенном направлении. Такое наведение порядка приводит к огосударствлению экономики и, следовательно, чиновники начинают править всем. Я считаю, что этот путь ведёт к катастрофе.

Март 2006 года

С Энвером Кисриевым беседовал собственный корреспондент "Кавказского узла" Александр Чуйков.

Приложение 1

Таблица 1. Соотношение представителей основных этнических групп Дагестана в составе органов власти и среди жителей республики.

Таблица 2. Этнический состав высших органов власти Дагестана.

Приложение 2

Комментарий собственного корреспондента "Кавказского узла" в Дагестане Тимура Исаева.

- Верно ли, что после перемен в руководстве республики произошли слияния министерств, изменения в их руководстве?

- Да, Муху Алиев постепенно заменяет старых министров на других людей, однако в этом смысле он пока ощущает "кадровый голод". К примеру, на должность министра экономики первоначально был назначен Сергей Пинхасов (до этого момента он работал председателем комитета по бюджету, финансам и налогам Народного Собрания Дагестана). Но проработав несколько месяцев, он был заменен на Алаудина Мирзабалаева.

- Можно ли утверждать, что представленные в Таблице 2 чиновники пользуются наибольшим авторитетом в республике? Кто из них наименее влиятелен и какие изменения в этом списке следует ожидать?

- Слабыми фигурами, по результатам работы, являюся такие персоны, как Алим Бабаев, Казбек Кандауров. Скорее всего, со временем будет ликвидировано министерство ЖКХ, которое при Магомедове создали специально под Эсенболата Магомедова. Также Муху Алиев должен предпринять меры по замене председателя Верховного суда Анвара Магомедова — близкого родственника Магомедали Магомедова.

- Как выглядит внутриполитический расклад в Дагестане — какую роль теперь играет "Северный альянс", мэр Махачкалы, другие политические тяжеловесы эпохи Магомедова?

- "Северный альянс" после отставки Магомедова фактически перестал выдвигать политические лозунги, его лидеры заявляют о поддержке курса Муху Алиева. Касательно мэра Махачкалы Саида Амирова, то, хотя и Амиров и Алиев избегают критических заявлений в отношении друг друга, но наблюдается негласное политическое противостояние. Это было видно и по последним выборам в Народное Собрание Дагестана, когда партию СПС, в которой было много сторонников Амирова, не допустили к выборам, а также наблюдалась борьба между "амировскими" и "алиевскими" кандидатами. Других политических тяжеловесов практически не осталось.

- Кто из бизнесменов имеет крупный бизнес и продолжает с его помощью влиять на ситуацию в республике?

- Вряд ли можно говорить о том, что крупный бизнес влияет на ситуацию в республике. Но после обращения Муху Алиева к бизнесменам — выходцам из Дагестана вкладывать средства в экономику республики, начались положительные сдвиги.

Сулейман Керимов через компанию "Нафта-Москва" вложил 100 млн. долларов в различные социально-экономические проекты, имеющий бизнес в Краснодарском крае Ризван Исаев предложил реализовать в Дагестане проект по строительству "Немецкой деревни Петр Великий", общая сумма инвестиций может составить до 750 млн. долларов.

Скорее всего, такие шаги стали результатом личных гарантий Муху Алиева бизнесменам о надежности вложения инвестиций.

Апрель 2007 года

Примечания

(1)  На начало 2007 года Магомедали Магомедов уже в основном утратил своё влияние в администрации президента России. В администрации Муху Алиева у него также не осталось никакого влияния, так как там уже все новые люди. Его сын - Магомед-Салам Магомедов — также уже не является спикером Народного Собрания Дагестана - его сменил на этом посту Магомед Сулейманов. (Здесь и далее примечания "Кавказского узла")

(2)  У аварцев иногда себя обособляют андийцы, каратинцы, дидойцы и др. У других национальностей нет такого столь большого различия и отделения.

(3)  В органах власти Дагестана традиционно представлены различные национальности. Например, к чеченцам-аккинцам принадлежат: советник президента Дагестана, бывший член Госсовета Дагестана (коллегиального органа власти при Магомедали Магомедове) Эльмади Джабраилов, председатель комитета по экономике Народного Собрания Вахмурад Курчаев, бывший министр мелиорации и водного хозяйства Айдемиров (при Муху Алиеве это министерство в числе других передали Минсельхозу Дагестана, преобразовав в комитет).

Постепенно решается вопрос переселения лакцев — жителей Новолакского района (бывшего Ауховского): в 2007 году на эти цели выделено более 400 млн. рублей из федерального и республиканского бюджета.

(4)  9 сентября 1998 года в Махачкале был арестован председатель Высшего совета лакского народного движения "Кази-Кумух", депутат народного Собрания РД, заместитель министра сельского хозяйства, председатель комитета рыбного хозяйства Магомед Хачилаев. При досмотре автомобиля марки "Шевроле", которым он управлял, по версии работников МВД, были обнаружены и изъяты 3 гранаты Ф-1, с запалами, 3 автомата АК-71, 12 снаряженных магазинов с патронами и 221 патрон. Вместе с ним задержаны двое стрелков-инкасаторов, у одного из которых обнаружены пистолет Макарова с глушителем и 2-мя снаряженными магазинами с патронами. Первый зам. министра ВД России, генерал-полковник Владимир Колесников заявил СМИ, что Магомеду Хачилаеву инкриминировалось участие в организации массовых беспорядков, имевших место в Махачкале 21 мая 1998 г. и незаконного хранения огнестрельного оружия. В сообщении пресс-службы МВД РД сообщалось, что в спецоперации по задержанию принимали участие правоохранительные органы Дагестана и "приданные силы".

14 сентября 1998 года в Махачкале в здании Госсовета органами внутренних дел был задержан мэр города Каспийска Руслан Гаджибеков. Как сообщили в прокуратуре Дагестана, он подозреваелся в организации убийства в январе 1994 года председателя АО "Арси" Арсена Байрамова, который в декабре 1993 года баллотировался в Совет Федерации Федерального Собрания РФ. Проверялась возможная причастность мэра к хищениям в период его работы в АО "Москвич-Каспий", а также в должности мэра. Проведены ряд обысков, изъяты боеприпасы, документация.

(5)  Корпорация "Дагвино" также контролируется племянником М.Магомедова.